Умереть - непозволительная роскошь - Марина Воронина

Старый служака, еще советской закалки застойных времен, медленно поднял свою пайку и, не разбавляя спирт, одним махом опрокинул себе в рот.

— А як же, — шумно выдохнул старшина, занюхивая огненную воду огромным кулаком, — целая банда: четыре чоловика и одна людына… — вельми гарна дивчина!

Старший лейтенант не совсем понял, о какой «гарной дивчине» ведет речь старшина, а чтобы быстрее и доходчивее дошел смысл сказанного, он решил не томить себя и подлечил свою нервную систему крепким напитком.

— Так про что это ты, Константиныч, только что говорил? — выдохнул этиловые пары следователь. — Че-то я не совсем догоняю…

— И я про то… — согласился умудренный жизнью хохол, наливая по новой в стаканы спирт и продолжая свой рассказ.

Прошкин задумчиво ковырял свой конопатый нос, который его никогда не подводил, и с интересом вслушивался в каждое слово собеседника. А тот, кстати сказать, рассказывал весьма любопытные и полезные для следствия факты. Вырисовывалась довольно-таки интересная картина

Джон Маккоуэлл, пожилой человек лет шестидесяти, был недоволен происшедшим в редакции газеты «Новый век». Плотного сложения, весьма неуклюжий в движениях, он, тем не менее, быстро соображал и понимал, что вся эта история, связанная с Патриком Гленом, отдает душком и может перерасти в крупный скандал.

Сняв очки в золотой оправе, он аккуратно протер их и положил в футляр.

— Ну, господин Глен, — начал он неприятный разговор с соотечественником, — расскажи, какого черта тебя занесло в это криминальное логово.

Патрик уже немного отошел от потрясения и мог достаточно внятно описать ситуацию. Он вальяжно откинулся на мягком сиденье черного лимузина и закурил сигарету.

— Чистая случайность, — вздохнул он.

— Это мы уже слышали, — недовольно повысил голос дипломат. — Конкретнее!

Патрик выдохнул струйку дыма и начал свою эпопею, которая, как он считал, только началась.

— То, что мы ищем, — произнес журналист, — могло бы уже сегодня мелькать на первых страницах всех газет мира.

Маккоуэлл недовольно оборвал собеседника:

— Давай без прелюдий!

Глен молча кивнул рыжеволосой головой, на которой за последние часы прибавилось седых волос, и, затушив сигарету, повернулся к дипломату.

— Господин Гришин позвонил сегодня около одиннадцати утра мне в гостиницу и предложил товар, о котором я его просил несколько недель назад.

— О «рыбке»?

— Да.

— И что?

Патрик лукаво улыбнулся.

— «Рыбка» была уже упакована и ожидала меня, — продолжал журналист. — Мы договорились, что я заберу материал до двенадцати часов. Однако когда я приехал в редакцию, то увидел настоящий русский кровавый «Чикаго»…

— Так…

Дипломат сидел прямо, не поворачиваясь к собеседнику. Казалось, что он даже не слушает его, но это было обманчивым впечатлением: каждое слово, интонация и мимолетное движение мимики мгновенно улавливалось и переваривалось в проницательном и остром уме профессионального разведчика.

— В редакции все было перевернуто вверх дном, — продолжал журналист, — а Гришин был мертв!

— Ага-а… — многозначительно произнес дипломат, словно ухватился за невидимую ниточку.

Патрик откашлялся.

— Об остальном вы наслышаны.

Маккоуэлл повернулся к собеседнику.

— Значит, господин Глен, — подвел черту консул, — вы считаете, что материал заслуживает внимания?

— Несомненно!

Джон согласно кивнул.

— И я такого же мнения, — мрачно констатировал он, — не зря же кэгэбисты так быстро среагировали на звонок Гришина.

Патрик почесал за ухом.

— И я удивляюсь…

Дипломат с сочувствием взглянул на журналиста и покачал головой.

— Дорогой Патрик, — изрек он. — Вы — дилетант!

— Почему?

— Вы на крючке у КГБ… — по старой привычке назвал ФСБ цэрэушник. — Вас прослушивали! Это же ясно как божий день! — недовольно бросил профессионал. — Поэтому там и появились мгновенно наши противники.

Глен напыжился.

— Не может быть, — отнекивался журналист, — я проверял аппаратуру… Все было чисто!

Маккоуэлл рассмеялся.

— Сынок, — поучительно произнес мужчина, — поверь старику: если тобой заинтересовались русские, то они даже знают, сколько раз ты перднул в сортире между часом ночи и двумя!

Патрик Глен покраснел от такого откровения посольского работника. Журналист не отличался большой нравственностью и совестливостью, однако слова цэрэушника не были лишены оснований. Рыжеволосый вдруг все понял: его пасли не только русские, но и свои — американцы!

— Однако, господин Глен, — оставив лирические отступления, продолжил деловой разговор дипломат, — это все ерунда! Теперь главный вопрос — исчез ли компромат навсегда или затерялся на полпути в чьих-нибудь загашниках.

Патрик неуверенно повел плечом и громко шмыгнул большим носом.

— Трудно сказать…

— Как я понимаю, — сказал Джон, — Гришин использовал чью-то информацию?

— Скорее всего.

— Значит, есть автор компромата?

Патрик согласился с боссом.

— Должен быть.

— Вот именно, — подчеркнуто сухо произнес дипломат. А Гришин не признался, кто это?

Журналист отрицательно покачал головой.

— Нет, — ответил Глен, но тут же вспомнив очаровательную женщину в «Жигулях», радостно улыбнулся и добавил:

— Но шанс, думаю, имеется.

Джон Маккоуэлл заинтересованно посмотрел на собеседника.

— Вы начинаете исправляться, господин Глен, — удовлетворенно похвалил шеф журналиста.

— Стараемся!

Джон Маккоуэлл повернулся к собеседнику.

— Тогда докажите нам свою необходимость.

Патрик Глен был уверен, что игра только начинается, и с легкостью выложил Маккоуэллу все свои соображения, разумеется не забыв упомянуть о колючих глазах и энной кругленькой сумме, которая потребуется для удачного завершения планируемой операции.

— Э-гэ…

Джон Маккоуэлл молча слушал исповедь пронырливого журналиста и, казалось, не проявлял особого интереса, но при упоминании шестизначной суммы глаза дипломата моментально округлились и стали таких же размеров, как «золотые» нули.