Повседневная жизнь во времена трубадуров XII-XIII веков - Клоди Дюамель-Амадо
Шрифт:
Интервал:
Женская любовная лирика
Есть ли резон говорить здесь об особом, женском письме? На наш взгляд, такой проблемы не существует. Корпус текстов слишком мал, чтобы на его основании делать выводы: весомыми доказательствами их не подкрепишь. К тому же и темы, и поэтическая техника, используемые трубадурками, ничем не отличаются от тем и техники трубадуров-мужчин, варьируются только детали. Принятая женщинами-трубадурами поэтическая система не отличается от общепринятой, однако мотивации к стихотворчеству у них иные. И об этом имеет смысл поговорить.
Во всем, что касается отточенности формы и изысканности рифмы, трубадурки достигли тех же высот, что и их собратья-мужчины. Однако в своих кансонах они в большинстве своем избавляются от традиционно звучащего в начальной строфе приветствия весне (весеннего зачина) и без лишних слов погружаются в лирические излияния, радостные или печальные. Они прекрасно владеют куртуазными кодами и литературной техникой, проявляя истинное пристрастие к данной форме выражения, в которую они, отбросив сомнения, облекают интересующие их как женщин темы. И в этом состоит основное отличие их стихотворчества. Мужчина-трубадур создал систему ценностей и формальных структур, соотнесенную с придворным обществом, куда он вписывается как лицо подчиненное. Трубадур, являющийся одновременно и автором, и сочинителем музыки, и исполнителем, сознает свою принадлежность к группе людей, именуемых поэтами; в совокупности эти люди составляют своего рода корпорацию с неписаным уставом. Именно на этом основании можно говорить о творчестве трубадуров как о «ремесле». Женщина-трубадур никогда не упоминает про свой статус поэтессы. Она остается куртуазной дамой, повелевающей своим возлюбленным даже в том случае, когда сама умоляет его о любви. Она говорит только о чувствах и не пишет ни политических, ни назидательных стихов.
В контексте куртуазной любви лирическим именуется стихотворение, положенное на музыку. Могли ли дамы-аристократки — а трубадурки относятся именно к таковым — сами исполнять свои произведения? Среди средневековых рукописных источников только одно стихотворение, приписываемое женщине, сохранилось вместе с музыкальным текстом; это знаменитая кансона графини де Диа, самой известной среди трубадурок; из наследия этой поэтессы сохранилось целых четыре стихотворения — настоящий рекорд, который она делит с донной Кастеллозой. Но кто на самом деле была графиня де Диа?
Графиня де Диа добрая была дама и собой прекрасна, жена Гильема Пуатевинского. Полюбила она эн Раймбаута Оранского и сложила в его честь множество прекрасных кансон[50].
Вот и все, что говорится о ней в жизнеописании. Специалисты выдвинули множество гипотез, связанных с упомянутыми здесь прославленными именами, известными каждому трубадуру, но, может быть, они приведены здесь только для того, чтобы польстить даме?
Даже если красота ее в свое время (конец XII или начало XIII века?) была удостоена множества похвал, истинная слава пришла к ней благодаря четырем любовным стихотворениям, оставшимся после нее и принадлежащим к наиболее прекрасным и страстным стихам, когда-либо сочиненным женщинами-трубадурами. Как и трубадуров-мужчин, неудовлетворенное желание уносит поэтессу в воображаемый мир. Дадим же женской страсти поведать о своей мечте, своем идеале:
Вернитесь, мой прекрасный друг! / Мне тяжко ночь за ночью ждать, / Чтобы в лобзанье передать / Вам всю тоску любовных мук, / Чтоб истинным, любимым мужем / На ложе вы взошли со мной, — / Пошлет нам радость мрак ночной, / Коль мы свои желанья сдружим![51]
Музыка к этой кансоне не сохранилась, однако мы уже видели, что женщины принимали участие в устном перформансе трубадуров, выступая в роли певиц, танцовщиц или музыкантов; например, на миниатюрах в рукописных книгах часто встречается изображение женщины, играющей на тамбурине[52].
Сохранилось более пяти десятков средневековых миниатюр, где представлены женщины, чувствующие себя в мире трубадуров как рыбы в воде: это трубадурки, trobairitz. Они сочиняют стихи, слушают пение жонглеров и выступают партнерами мужчин в диалогах-тенсонах. Большинство таких миниатюр встречается в рукописях, выполненных на севере Италии. В частности, в одной из них, а именно в провансальском песеннике Н, хранящемся в Ватикане (Reg. lat. 3207)[53], на миниатюрах изображены только женщины. Возможно, этот сборник был составлен специально для какой-нибудь знатной дамы. Но пока это остается тайной. Во всяком случае дамы, представленные в нем, все как одна одеты в длинные, волочащиеся по полу и богато украшенные платья, свидетельствующие о занимаемом ими высоком общественном положении. Графиня де Диа, например, облачена в плащ, подбитый горностаем, что позволяет говорить о ее принадлежности к аристократической верхушке тогдашнего общества.
Дамы-меценатки
Среди этих дам есть трубадурки — «любезные, красивые, приятные и ученые» и просто знатные дамы, супруги могущественных и, как гласят тексты, «богатых» сеньоров.
Мария Вентадорнская известна как покровительница Ги д’Юсселя, Гаусельма Файдита, Понса де Капдейля, Монаха Монтаудонского, Саварика де Малеона и Гираута де Борнеля. Трубадур Элиас де Барджольс, пользующийся покровительством Гарсенды, графини Прованской, обращается к своей покровительнице с такими словами: «Вы — дама, наделенная выдающимися достоинствами и юностью, вы — поводырь самого Амора и вершина мудрости»[54]. Примерно такими же достоинствами наделена и графиня де Диа: «Милосердие, куртуазность, красота, выдающиеся достоинства, ум, благородство [то есть благородство сердца], безупречная отвага»[55].
Альенора Аквитанская, состоя в браке с французским королем Людовиком VII, насаждала при французском дворе, где она провела пятнадцать лет, куртуазные манеры и культуру Южной Франции. Вместе со своей дочерью Марией, графиней Шампанской, и виконтессой Эрменгардой Нарбоннской, она наряду с другими знатными дамами участвует в судах любви, где за ней всегда остается последнее слово; во всяком случае, именно ей загадочный Андре Ле Шаплен (Андрей Капеллан) в своем латинском трактате «О Любви» (написанном между 1181 и 1186 годами)[56] приписывает вынесение приговоров на этих судах. Звучащие парадоксально и в устах матери, и в устах дочери, эти гипотетические приговоры, по крайней мере, дают основание утверждать, что определенные модные литературные веяния добрались и до двора Филиппа Августа, где они в то время были в новинку. Меценатство, присущее Альеноре и в еще большей степени ее дочери Марии, о деятельности которой на этом поприще сведений сохранилось значительно больше, придает женщине-аристократке особый статус; определенная «культурная власть», которую получает женщина-меценат, позволяет ее «тихому голосу» высказываться и быть услышанным; окситанский голос Альеноры звучит в полную силу: ее семья «сыграла большую роль в развитии литературы Западной Европы»[57]. И роль эта принадлежит прежде всего женщинам, дочерям Альеноры, прекрасно образованным и наделенным недюжинными литературными талантами: Марии Шампанской и Аэлис де Блуа, отцом которых является Людовик VII Французский, а также Матильде Саксонской, Альеноре Кастильской и Жанне Сицилийской, впоследствии прозванной Тулузской, отцом которых является второй супруг Альеноры, Генрих II Английский. Среди сыновей внучки первого трубадура только Ричард Львиное Сердце наделен поэтическим талантом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!