Спасение в любви - Робин Карр

Вернувшись в Вирджин-Ривер, она увидела, что Крис и Джон делают тесто для хлеба, они месили его и смеялись.

«Такая простая сценка», — подумала она. Сколько раз она говорила, что ей нравятся простые вещи, когда Уэс из кожи вон лез, работал на износ ради карьеры и поддержания богатого образа жизни. Нет, она не хотела влачить нищенское существование и умереть на работе, но ее бы намного больше устроил маленький дом и счастливый муж. Незадолго до рождения Криса Уэс купил большой дом в элитном и очень безопасном районе Лос-Анджелеса — он был больше, чем нужно, и его содержание убивало Уэса. И убивало ее.

И в итоге она оказалась здесь. Из-за ребенка. Она должна была добраться до известного ей адреса в Спокане — первый шаг к побегу и жизни на нелегальном положении. Переночевав одну ночь в комнате над баром, она больше не стала баррикадировать дверь и решила, что даст себе сутки отдыха, а потом тихо исчезнет под покровом ночи. Если бы не дождь и размытые дороги, ехать ночью было бы даже проще — пока Крис спит.

В дверь тихо постучали. Первым порывом ее было спросить, кто там, но на самом деле к ней мог стучать только один человек. Пейдж открыла дверь и увидела обеспокоенного Джона. Несмотря на свой рост и габариты, он походил на подростка. Даже краснел, когда смущался.

— Я закрываю бар и подумал, что неплохо бы пропустить стаканчик на сон грядущий. Как ваши дела? Не хотите спуститься вниз?

— Ради того, чтобы выпить?

Он пожал плечами:

— Ради чего хотите. — Он посмотрел мимо нее в глубь комнаты. — Крис уже заснул?

— Выключился, как свет, несмотря на передозировку печенья.

— Да, кажется, я его перекормил. Извините.

— Не волнуйтесь, ему нравится делать печенье. А если он его делает, то должен и есть. Это просто игра, которая иногда важнее самого лакомства.

— Я сделаю, как вы скажете, — ответил Джон. — Я могу его ограничить. Хотя печенье ему действительно нравится. Он им даже рот обжигает, никак не может дождаться.

— Я знаю, — сказала Пейдж и улыбнулась. — У вас есть что-нибудь вроде… чая?

— Конечно. Помимо любителей спорта я в основном обслуживаю пожилых леди. — Он вдруг испуганно посмотрел на нее. — Я не имел в виду…

— Я бы хотела чашечку чаю. Хорошего свежего чая.

— Отлично, — кивнул Джон, явно испытав облегчение. Он повернулся и пошел вниз по лестнице впереди нее.

В кухне никого не было. Он поставил подогреть чайник, а Пейдж пошла в бар и села за столик у огня, где в первую ночь видела стаканчик Джона. Тот принес ей чашку с чаем и спросил:

— Вы хорошо провели время? Я имею в виду, с Мел.

— Да. Кристофер доставлял вам беспокойство?

Джон засмеялся и покачал головой:

— Нет, удовольствие. Все-то ему надо знать. И в подробностях. «Зачем сюда класть ложку этого? А зачем здесь, на подносе, «Криско»?[12] А дрожжи так вообще произвели неизгладимое впечатление. По-моему, в нем сидит маленький исследователь.

Пейдж подумалось, что Крис не смог бы задать эти вопросы своему отцу. У того никогда не было терпения отвечать на них.

— Джон, у вас есть семья?

— Сейчас уже нет. Я был единственным ребенком. А мои родители были в возрасте — они уже и не думали, что у них будут дети. А потом появился я и удивил их. Черт, вот уж точно удивил! Мой отец умер, когда мне было шесть, — несчастный случай на стройке. А мама — когда мне исполнилось семнадцать, перед самым выпускным классом.

— Мне очень жаль.

— Спасибо, но все в порядке. У меня была хорошая жизнь.

— А что с вами стало, когда вы потеряли мать? Переехали жить к тете или каким-то другим родственникам?

— Никаких теть, — ответил он и покачал головой. — Меня взял к себе футбольный тренер. Что было неплохо — у него была хорошая жена и куча своих маленьких детишек. И жить у него было нормально. Он вел себя так, словно приобрел меня на футбольном матче, — сказал он со смехом. — Ладно, если без шуток, то он сделал правильную вещь. Хороший мужик. Я с ним сейчас переписываюсь по электронной почте.

— От чего умерла ваша мама?

— Сердечный приступ.

Они помолчали, отдавая дань уважения. Потом Джон тихо рассмеялся, глядя себе в колени.

— Вы не поверите, она умерла на исповеди. И сначала это меня подкосило. Я думал, что, может, она хранила какую-то страшную тайну и это разорвало ее сердце, но потом мне помог наш священник, у которого я был алтарным служкой. В конце концов он поговорил со мной по душам, хоть это и было для него нелегко. Видите ли, моя мама была приходским секретарем и настоящей… — как бы это сказать? — церковной леди, очень набожной прихожанкой. Отец Дэмиан сказал мне, что исповеди моей мамы были настолько скучными, что он частенько на них засыпал. В тот раз он решил, что они оба заснули, но потом понял, что она мертва. — Он поднял брови. — Моя мама была хорошей женщиной, серьезной. Она жила ради своей работы, любила духовенство и церковь. Она могла бы стать прекрасной монахиней. Но знаете что? Она была счастлива. И я очень сомневаюсь, что ей хоть раз приходила в голову мысль, что ее жизнь скучна и со всех сторон ограничена.

— Должно быть, вы очень по ней скучаете, — произнесла Пейдж, потягивая чай у горящего камина. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз так с кем-нибудь разговаривала. Неторопливо, расслабленно, в тепле пышущего очага.

— Скучаю. Может, это покажется глупым, тем более что я давно не ребенок, но иногда я притворяюсь, что она вернулась в маленький домик, где мы жили, и я собираю вещи, чтобы поехать к ней.

— Мне не кажется это глупым…

— А у вас есть кто-то, по кому вы действительно скучаете? — спросил он.

От неожиданного вопроса она замерла, чашка с чаем застыла в воздухе. Да, она скучала. Но не по отцу, который был вспыльчив и непредсказуем. И не по матери, которая, сама того не понимая, воспитывала ее под мужа-садиста. И не по брату Баду, этому злобному ублюдку, который не помог ей в самый тяжелый момент ее жизни.

— У меня были две близкие подруги. Мои соседки по дому. Я потеряла с ними связь и иногда очень скучаю.

— Вы знаете, где они теперь? — спросил Джон.

Пейдж покачала головой.

— Обе вышли замуж и переехали, — ответила она. — Я писала им пару раз. Но мои письма возвращались.

Они не хотели с ней контактировать, они знали, что все плохо. Они ненавидели Уэса, а Уэс ненавидел их. Они как-то пытались предлагать ей помощь, но Уэс их выгнал, а Пейдж отказалась принять помощь из чистого стыда. Что им еще оставалось делать?

— Как вы сблизились с Джеком? — спросила она у Джона.