Эдвард Григ - Фаина Марковна Оржеховская

богаче одежда, тем тупее я становлюсь! Я уже пробовал!

— Ну, это враки!

— Клянусь святым Олафом! Шведский граф однажды в шутку предложил мне обменяться с ним одеждой. Меняться я не стал, но примерил его блестящий, расшитый золотом камзол. И в голове моей стало так пусто, не приведи господи! Только маленький, самый маленький остаточек разума помог мне снять камзол и вернуть с поклоном его светлости.

Он смеется, обнимает девушку и говорит:

— Слышишь, как прекрасна музыка?

Да, музыка прекрасна. Но и в ней есть что-то колдовское, опасное. Маргит решительно заявляет:

— Нет, я не буду с тобой танцевать!

И исчезает в толпе, упустив единственную возможность приручить черта.

— А ну вас, всех девчонок! — восклицает парень в поношенной куртке и подходит к большому столу, где сидит компания молодых людей, отдыхающих после танца. — Хотите, расскажу вам историю? — спрашивает он.

Ему не отвечают. Дело в том, что этот гость тоже рассказчик, вроде длинного Иенса. Его насмешливо прозвали «Наследник добрых троллей», оттого что он однажды похвастался, будто тролли, обитающие в Лофтхусе, оставили ему свои богатства — всевозможные выдумки и сказки, — а потом скрылись. Это было в тот день, когда он родился. «Что ему даровать, — спросил король троллей, — богатство, славу?» — «Пусть владеет даром воображения, — ответил главный советник короля, — и тогда он всегда будет славен и богат!» Не забудьте, что это все были добрые тролли, — злые никогда ничего не дарят, а только отнимают, — но им пришлось на время скрыться в расщелинах гор.

Действительно, этот странный гость знает множество историй, куда больше, чем Иенс. Но, в противоположность Иенсу, он никогда не ссылается на предков и вообще на третьих лиц. По его словам, все, что он рассказывает, случилось с ним самим: он был не только свидетелем, но и соучастником самых необыкновенных происшествий.

И, пока он все это рассказывает, ему верят. Даже если кто-нибудь задаст ему каверзный вопрос, то всегда получит ответ; его рассказы при всей их фантастичности не оторваны от земли и очень разумны. Но его чары действуют лишь до тех пор, пока его слушают. Как только кончился рассказ, становится ясно, что то была выдумка. Если бы все, о чем он говорит, происходило при его прапрадедушке — другое дело! Мало ли что бывало в старину! Но в наше время!.. В который раз они попадаются на эту удочку! Но хватит!

Все это Эдвард узнаёт от гостей, и ему очень хочется послушать хоть одну историю.

— Расскажите, пожалуйста! — просит он.

Гости не прогоняют колдуна и сами не уходят. Один из них, уже поддавшись чарам, угрюмо бормочет:

— Только не врать, слышишь? — и грозит кулаком.

— Зачем мне врать? — усмехается Наследник добрых троллей. — Если б я от другого слыхал, можно не верить. Но я сам сватался к принцессе!

— Ты? Ха-ха! Хо-хо!

— А что? Ведь сватовство-то было необычное! Король искал зятя, гораздого на выдумки. «Не нужно мне ни богатства, ни знатности, — говорил он: — будь парень хоть нищий, да только умей перещеголять мою дочку в искусстве выдумывать небылицы».

Новобрачная перестала танцевать. Она остановилась и слушает.

— Да, — продолжает рассказчик, смело встретив взгляд красавицы, — я и согласился.

— Не мудрено! — восклицает кто-то. — Искусством вранья ты славишься!

Раздается смех, но рассказ продолжается.

— Ну так вот: зашел я во дворец и увидал принцессу.

— Хороша небось?

— Хороша. Она подозвала меня и спросила: «Это ты сватаешься за меня?» — «Я». — «Вряд ли ты мне ровня, — говорит она. — Ко мне сватался сам принц Куркуранский!» — «Сама принцесса Бульбульминская делала мне глазки!» — отвечаю я.

Стало быть, первое испытание прошло неплохо.

Послышался смех.

«Но ты не знаешь, как мой отец богат! — чванилась принцесса. — Я уж не говорю о дворце, но в одном из сел у него есть такое большое стойло, что, войдя в дверь, пастух не видит коровы, стоящей у противоположной стены». — «Подумаешь, какое диво! — отвечаю я. — У моего отца есть такой громадный бык, что если бы к одному рогу этого быка привязать меня, а к другому тебя, то, аукаясь изо всех сил, мы не услыхали бы друг друга!»

— Вот так вранье! — раздается восторженное восклицание. — Значит, ты заполучил невесту?

— Нет, я не выдержал третьего испытания.

Ауста хочет уйти, но остается.

— Так что ж она такое выдумала, что даже тебя превзошла во вранье?

Рассказчик опустил голову.

— Она сказала, что любит меня и обещала стать моей женой! Я и поверил.

— Какова модуляция? — шепнул Оле Булль Эдварду.

Наступает довольно долгое молчание. Но Ауста Гальдбрунн — правда, теперь уже не Гальдбрунн, а Стённерсен — выступает вперед и говорит с раздражением:

— Как бы то ни было, она правильно поступила: уж лучше быть обманщицей, чем дурой. А кто верит обманщику, тот дурак!

В толпе заволновались:

— В самом деле! Опять он поддел нас! Опять мы попали впросак! Ах, проклятый! Давайте выгоним его отсюда!

И парни засучивают рукава.

— Меня выгнать? — усмехается рассказчик и усаживается на скамью. — Значит, вы так и не узнаете, как Оле-пастух разогнал полчище троллей.

— Это всё басни! Ступай отсюда!

— Но ведь вы же знаете песенку:

Приложив к губам рожок,

Вышел Оле-пастушок

На опушку…

— Знаем. И что же?

— Так вот, он и разогнал злых троллей…

— Враки!

— Но я это видел сам! Собственными глазами!

— Ты?

— Конечно! Иначе не стал бы рассказывать! Я не Иенс! Сам за себя отвечаю!

— Ну, в последний раз еще можно выслушать твои бредни! Но берегись, если опять…

Все окружили рассказчика, и он начал подробно описывать, как Оле-пастушок вышел ранним утром на опушку со стадом и начал играть на своем рожке. Только раздались первые звуки рожка, краешек зари выглянул из-за фиорда, а там и яркое солнце хлынуло в долину…

Наследник добрых троллей вскочил на скамью и пропел:

Эй, Торольф! Сюда! Ко мне!

Ты мне нужен! Звуки скрипки

Запоют пастушью песню

И поддержат мой рассказ.

Торольф подошел со своей скрипкой и начал наигрывать задумчивую мелодию; с каждой минутой она звучала все громче… И выходило так, что именно песня пастушка вызвала солнце. Увидев это, Оле сел на траву и отложил рожок.

— А тролли? — нетерпеливо спросил кто-то.

Скрипач взглянул на рассказчика, взял несколько резких аккордов, и шмель в глубине скрипки загудел явственнее.

— Только бы этот пастух не уснул! — послышалось восклицание.

Рассказчик кивнул. Да, на горизонте притаились недобрые тучи, а в полдень они заволокли все небо…

Торольф сделал паузу