Королевский выбор - Эмилия Остен

Но что теперь делать с этим знанием, Чарити не ведала. Как ей жить дальше? Как смеяться на балах, как улыбаться глупым шуткам? Как вообще смотреть на мужчин? В один день все совершенно изменилось. Растаяло видение доброго мужа и трех детишек, мирной жизни в Дорсете, спокойной старости. Невозможно. Больше невозможно.

Потому что на свете больше нет другого такого мужчины, как принц Рамиро. Да, есть не менее красивые, есть и более благородные, может быть, есть столь же умные. Но не в этом дело. Не в этом. Рамиро — единственный.

И единственно невозможный.

Нет, Чарити не решалась думать о том, что означают ее мысли, она даже случайно, даже ненароком не произнесла слова «любовь». Любовь — это то, что бывает у всех, что может вспыхнуть — и погаснуть. Нет, она не влюблена в принца Рамиро.

Она им поглощена.

Тихий стук в дверь показался Чарити громом. Она сказала, что открыто. Вошел отец. Он был еще одет в дневной костюм, а не в халат.

— Папа? Ты еще не спишь? — Чарити сделала вид, что удивилась.

— Я уже шел к себе, но увидел свет под твоей дверью. — Отец остановился у кровати. — Как тебе понравилось осматривать Флоренцию в компании принца Рамиро?

Чарити отложила книгу и выбралась из постели. Она еще не снимала пеньюара, да и с отцом у нее всегда были близкие, а не формальные отношения.

— Присядем, папа.

Если бы они сейчас находились в Дорсете, то присели бы в кресла у камина, а во Флоренции люди тянулись к свежести ночи, а не к теплу очага, так что оба расположились на диванчике у окна.

— Что-то не так, милая?

Чарити не знала, что сказать, не могла подобрать слов, чтобы объяснить. Да и что объяснять? И нужно ли что-то говорить? День, другой — и принц Рамиро уедет на свой остров. Маловероятно, что они еще хоть раз встретятся. Конечно, деловые вопросы между отцом и принцем все еще не разрешены, но и что в том? Как бы там ни было, какие бы мысли и видения не тревожили ее, смысла в этом нет. Призраки, призраки возможностей, призраки неосуществимых желаний. Все пустое.

— Все просто чудесно, папа. Принц был очень мил, мы прекрасно провели время. И…

— И что ты думаешь о принце, милая?

— А почему я должна что-то о нем думать? — Чарити постаралась, чтобы слова прозвучали ровно и безразлично, но она всегда была плохой актрисой и никудышной обманщицей. Вот опять — предательский румянец залил щеки.

Лорд Мартин улыбнулся.

— Он тебе понравился.

— Папа, я не понимаю, о чем ты вообще говоришь, — попыталась откреститься Чарити. — Он даже не старался мне понравиться. Он благородный человек и не станет так поступать. Не станет пытаться решить свои проблемы через меня.

— Теперь я не понимаю, о чем ты, Чарити. — Отец и вправду выглядел озадаченным.

— Папа, ты же так умен, и обладаешь деловой хваткой! Ты сказочно богат и становишься все богаче. Неужели ты думаешь, что все те джентльмены, которые стараются мне понравиться, делают это только из-за моей несравненной красоты?

— Боже мой, девочка! — судя по всему, лорд Эверетт сам задумывался над этим, однако не знал, что и дочь посещают подобные мысли. — Но ведь ты и вправду очень красива, умна, благородна и…

— Я просто идеал, я поняла, — перебила его Чарити. — И вполне допускаю мысль, что часть тех благородных молодых людей, которые ищут моего внимания, преследует только романтические цели. Тем не менее, папа, принц не пытался произвести на меня впечатление. Как и я на него. Это просто невозможно.

— Если оставить в стороне «невозможно»…

— Невозможно оставить в стороне «невозможно».

— Принц сказал, что ты хотела бы увидеть Помпеи.

— Принц говорил обо мне? — против воли встрепенулась Чарити.

— Хм… Говорил. В общем-то… Гм. Я думаю, что мы могли бы съездить в Помпеи. К тому же это почти на полпути к Фасинадо, так что переговоры мы могли бы продолжить на борту корабля принца.

— Папа! — Чарити вскочила, не в силах усидеть. Несколько дней в обществе принца. Помпеи в сопровождении принца. Принца Рамиро.

— Так какого же ты мнения о принце? — хитро улыбнулся лорд Мартин.

— Я… Хочу увидеть Помпеи. С ним.

— Спокойной ночи, доченька.

Рамиро встал рано утром, как всегда. Город еще сладко дремал в лучах восходящего солнца. Конечно, в порту уже давно кипела жизнь, но здесь, в богатых кварталах, все еще мирно досматривали сны. Вчера был очень странный день. Честно говоря, все переговоры с лордом Эвереттом получались чрезвычайно запутанными. За эти дни было очень мало сказано о финансовых вопросах, зато очень много обсуждался Фасинадо в целом и он, принц Рамиро, в частности. Объяснить такой интерес к собственной персоне Рамиро никак не мог. Казалось, Эверетт намеренно избегает любого упоминания о деньгах. Но чего он хочет? Чего добивается? До сих пор лорд Эверетт никогда не проявлял ни коварства, ни лицемерия. Зачем все эти пустые разговоры? Нет ответа.

Рамиро едва заметно улыбнулся восходящему солнцу и вернулся в комнату. Вчерашний день не шел у него из головы. Леди Чарити Эверетт была свежа, как воздух, и ясна, как море на рассвете. С ней рядом он одновременно и забывал, кто он такой, и помнил, но эта ноша не казалась тяжелой. Каково это — видеть ее каждый день, слышать, смотреть в ее глаза?

Нет. Это всего лишь день, всего лишь Флоренция. Он здесь только лишь затем, чтобы переговорить с лордом Эвереттом, добиться отсрочки. Это все.

Палаццо Эвереттов гостеприимно распахнул дверь, слуги почтительно проводили гостя в кабинет хозяина. Лорд Эверетт стоял у окна и смотрел на город — точно так же, как некоторое время назад смотрел сам Рамиро. Хотелось надеяться, что сегодня лорд более расположен разговаривать о деле. Рамиро хотелось как можно скорее вернуться на Фасинадо. Положение на острове было слишком неустойчивым, чтобы со спокойным сердцем проводить время во Флоренции. Способов подтолкнуть лорда Эверетта в нужном направлении Рамиро не видел. Вряд ли банкир оценит, если принц-должник предложит не тянуть больше и просто сказать, чего же хочет кредитор. Ответ может оказаться совсем не таким, как нужно принцу.

— А, ваше высочество, добро пожаловать! — Лорд Эверетт выглядел до отвращения веселым.

Вчера несколько часов банкир в подробностях, хотя и окольными путями, расспросил о том, как провели день Рамиро и Чарити. Кажется, Эверетт очень любит свою дочь, заботится о ней, переживает за ее судьбу. Кажется, дочь ему дороже всех сокровищ мира. Похвально, но не очень разумно. К тому же к нему, Рамиро, и к его королевству это не имеет ни малейшего отношения.

— Доброе утро, лорд Эверетт.

— Я приказал подать чай сюда, в кабинет.

Горничные бесшумно накрыли столик у окна и удалились. Рамиро присел на краешек кресла и проводил их взглядом: слуги здесь были не хуже, чем в Маравийосе. Подождав, пока за служанками закроются двери, принц заговорил — неторопливо, но первым, оказывая этим честь Эверетту: