Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев

Конечно, уже в августе у повстанцев был единственный разумный выход: пробиваться из Варшавы из окружения к нам. Но это означало бы крах восстания, а Бур-Коморовский и лондонцы надеялись, судя по всему, что Черчилль и Рузвельт сумеют «дожать» Сталина и побудить его или пойти на чрезвычайные усилия самому, или позволить союзникам организовать воздушную поддержку Бура за счёт челночных полётов стратегических бомбардировщиков США с посадкой на территории, занятой уже советскими войсками.

Показательно, что 3 августа, когда Сталин принял Миколайчика, тот заявил:

– Приближается минута освобождения Варшавы. С 1 августа ведётся борьба нашей подпольной армии с немцами. Эта армия уже добилась значительных успехов, хотя помощь ей извне крайне необходима.

Затем Миколайчик попросил Сталина помочь выехать ему в Варшаву.

– Но ведь там немцы, – ответил Сталин.

– Варшава будет свободна со дня на день, – хвастливо возразил «гоноровый» поляк из Лондона.

– Дай бог, чтобы это было так, – заметил Верховный.

Но всё пошло «не так», и Черчилль с «Буром» затянули песню о якобы решающем значении воздушной поддержки, причём именно со стороны союзников. Мол, если русские позволят челночные полёты союзников на свою территорию, то Варшава победит.

«ВОЗДУШНЫЕ мосты» ещё никогда и никого не спасали, разве что затягивая агонию, как в Сталинграде агонию 6-й Немецкой армии. Так, 13 августа 1944 года представитель Британской военной миссии в СССР полковник Генерального штаба Р. Н. Бринкман писал в Генштаб РККА генерал-майору Евстигнееву, что поляки просили Лондон «сбросить дополнительное оружие и боеприпасы для 3 000 человек в районе леса Кампинос в 10 милях севернее Варшавы», но американские и английские авиационные специалисты сознают, что успех таких операций более чем сомнителен (было даже употреблено выражение «такого рода операция считалась практически невыполнимой»).

Однако Черчиллю, приютившему «правительство» Миколайчика, важно было хорошо выглядеть перед поляками в видах уже послевоенных британских плутней в Польше. Поэтому Черчилль настойчиво шантажировал Сталина, подключая к этому и Рузвельта.

В письме Черчиллю от 5 августа Сталин резонно отметил, что:

«…Краевая Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называются дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг»…»

Черчилль не унимался, и Сталин 16 августа сообщил, что, «ознакомившись ближе с варшавским делом», он убедился в том, что «варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, сто́ящую населению больших жертв».

Далее Сталин писал:

«Этого не было бы, если бы советское командование было бы информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт.

При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию».

В ночь на 16 августа заместитель наркома иностранных дел СССР Вышинский пригласил к себе посла США в Москве и зачитал ему следующее заявление:

«Советское правительство не может, понятно, возражать против того, чтобы английские или американские самолёты сбрасывали оружие в район Варшавы, поскольку это дело американцев и англичан. Но оно решительно возражает против того, чтобы американские или английские самолёты после того, как они сбросили оружие в районе Варшавы, приземлялись на советской территории, поскольку советское правительство не желает связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».

Черчилль называет это заявление «удивительным», но удивительным было бы, скорее, обратное. Ведь воздушные акции союзников никак не могли обеспечить благоприятный перелом в ходе восстания.

Так, 18 сентября сто американских «Летающих крепостей» появились в дневное время над Варшавой и с большой, практически безопасной, высоты в четыре с половиной километра сбросили на парашютах тысячу контейнеров.

Однако к повстанцам не попало почти ничего.

20 сентября 1944 года начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Малинин докладывал в Москву в Генштаб, что прибывшие из Варшавы люди показывают, что все грузы, сброшенные 18 сентября в районе города, попали в руки противника. «Таким образом, – резюмировал Малинин, – англичане и американцы практически вооружают и снабжают не повстанцев, а немцев».

То есть воздушные сбросовые акции союзников были однозначно пропагандистскими. Причём дальний прицел у них был очевидно антисоветским, рассчитанным на отрыв поляков от России.

Отмежеваться от подобной недостойной возни было единственно разумным решением. А Черчилль всё нудил. Кончилось тем, что 22 августа 1944 года Сталин ответил ему и Рузвельту внятно и жёстко, и я приведу сталинский ответ полностью:

«СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА

ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ

И ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Ваше и г-на Черчилля послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают всё возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам».

Сталин был прав абсолютно. Но можно ли было взять Варшаву осенью 1944 года?

Увы, нет!

И для того, чтобы отрицательный мой ответ был для читателя убедительнее, я временно уведу его во времена, отстоящие от 1945 года ещё больше, чем осень 1944 года.

В 1928 ГОДУ преподаватель Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе Владимир Меликов, настроенный вполне лояльно к Тухачевскому и не очень-то лояльно к Сталину, выпустил книгу «Марна – 1914 года. Висла – 1920 года. Смирна – 1922 года» о трёх крупных операциях недавно прошедших войн.

Для нас интересно сейчас то, что этот военный троцкист писал о советско-польской войне. А писал он, скажем, вот что: