Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев

«Широкий размах энергии в оперативном плане командзапа (командующего Западным фронтом Тухачевского. – С. К.) был обратно пропорционален состоянию тыла его армий и хозяйственному положению страны, которая не могла своевременно материально обеспечить наши наступающие армии».

Всё верно, так оно и было. Планы Тухачевский замышлял наполеоновские, вот только материально подкреплять их было нечем. Как говорится: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить».

Сталин, в отличие от Тухачевского, об «оврагах» помнил.

Подходя к Висле летом 1944 года, Красная Армия израсходовала, как и в 1920 году, немало сил. Советская страна, хотя и была не той, что в 1920 году, тоже устала. Работать по четырнадцать часов в сутки, как в 1941-м и 1942-м годах, сил уже не хватало.

Да и острой нужды в том не было.

Надо было обязательно остановиться, сделать передышку, подтянуть тылы, накопить сил, а уж потом…

Потом, как мы знаем, можно было начинать – пусть и преждевременно из-за неудач союзников – мощное зимнее наступление 1945 года.

В январе 1945-го года, но не осенью и тем более летом 1944 года.

Вернёмся к Меликову. Пытаясь оправдать Тухачевского, он утверждал, что в 1920 году планы Тухачевского были-де «до предела наполнены и волей, и решимостью, и энергией, и особенно риском».

Насчёт воли, решимости и энергии я бы утверждать поостерёгся, а вот безрассудного риска у Тухачевского всегда было с избытком. И сам Меликов признавал, что «один дюйм стратегической ошибки мог свести к нулю мили самых блестящих тактических успехов».

Формулу Меликов вывел действительно неплохую, и Сталин, скорее всего, с трудом Меликова знакомый, не мог её не оценить. Так стоило ли ему рисковать милями будущих стратегических успехов Советского Союза на завершающем этапе Великой Отечественной войны в 1945 году ради того, чтобы поддержать «на дюйм» антисоветское и, главное, изначально провальное Варшавское восстание 1944 года?

Ведь риск для нас был в 1944 году не менее реальным, чем в году 1920-м. Тот же Меликов понимал:

«Смелый по замыслу манёвр только тогда может получить действительный и прочный успех, когда он хорошо продуман и материально обеспечен».

А если всё обстоит иначе? Что ж, ответ находим опять у Меликова:

«Как и в сражении на Марне, так и в Вислинском сражении многонедельный успех наступающего в конце концов привёл к стратегической неудаче и отходу всех его армий».

Да, в 1920 году произошло знаменитое «Чудо на Висле»: уже стоявшие под Варшавой красные части были быстро разгромлены.

Варшавская операция 1920 года началась 23 июля с расчётом на овладение Варшавой к 12 августа. В момент начала операции наши войска находились на рубеже Гродно – Слоним – Пинск, в отдалении до 300 и более километров от польской столицы. К 10 августа войска Западного фронта под командованием Тухачевского вышли на рубеж Млава – Пултуск – Седльце – Любартув. Если читатель возьмёт в руки карту, то убедится, что это были уже ближние подступы к Варшаве – километров сорок-пятьдесят.

13 августа 1920 года тогдашняя Красная Армия овладела Радзимином в 23 километрах северо-восточнее Варшавы. А 16 августа поляки перешли в контрнаступление, прорвали наш фронт и 19 августа уже подходили к Западному Бугу. К исходу 25 августа войска Западного фронта откатились до линии Липск – Свислочь восточнее Бреста.

4-я советская армия и две дивизии 15-й армии не смогли пробиться на Восток, отошли на территорию Восточной Пруссии, где были интернированы.

Потом у нас писали, что наступление на Варшаву не было обеспечено в должной мере, что не хватало транспорта, войска терпели недостаток в пополнениях, продовольствии, боеприпасах, что по мере продвижения войск всё более давало знать о себе изменившееся соотношение сил.

Ленин констатировал, что «при слишком быстром продвижении почти что до Варшавы, несомненно, была сделана ошибка», что «когда мы подошли к Варшаве, наши войска оказались настолько измученными, что у них не хватило сил одерживать победу дальше…»

Так было летом 1920 года.

А что же летом 1944 года?

В ходе летнего наступления 1944 года наши войска, прежде чем выйти к Висле, прошли с упорными боями и большими потерями шестьсот километров. Как и в 1920 году, они нуждались в пополнении, отдыхе и подтягивании тылов. Тылы отстали сильно, на перегруппировку войск требовалось время. Ведь чем успешнее идёт война, тем более она изматывает побеждающую сторону. В конце войны надо быть намного осмотрительнее при успехах, чем в начале войны при них же. Хотя осмотрительность на войне не помешает вообще-то никогда.

Такая деталь…

Интендантское управление 1-го Украинского фронта в апреле 1945 года даже после неоднократных запросов не могло получить 65 тысяч комплектов обмундирования для нового пополнения, имея наряд на поставку с января 1945 года.

Это – реальная война.

Да, в 1945 году и даже к осени 1944 года можно было уверенно говорить, что война советского народа против немецко-фашистских захватчиков приближается к завершению. Но чем ближе к концу, тем выше напряжение. И Сталину совсем не улыбалось получить летом или осенью 1944 года второе «чудо на Висле», теперь уже – немецкое. Тем более, что Сталин, сам воевавший в советско-польскую войну, хорошо помнил, чем закончился безудержно безрассудный порыв Тухачевского.

Вот почему Сталин в польских делах был осторожен вдвойне. Всё повторялось по части успехов, но не должно было повториться по части катастрофы.

А опасность такая была.

Скажем, директива заместителя Верховного главнокомандующего «Жарова» (таким, напоминаю, был тогда оперативный псевдоним маршала Жукова) командующим войсками 1-го и 2-го Белорусского фронтов от 19 июля 1944 года начиналась с констатации следующего:

«Почти во всех наступающих дивизиях, корпусах и армиях в пути к фронту отстало много средств усиления, артиллерии, боеприпасов и тыловых учреждений. Растяжка тылов достигла 400–500 км…».

В переводе с военного языка на обычный это означало, что матушка-пехота пешедралом взбивала пыль польских дорог и месила их же грязь без нормального питания, с недостатком боеприпасов, без поддержки тяжёлой артиллерии и танков.

А вот что докладывал 18 июля 1944 года Военный совет 2-го Белорусского фронта начальнику тыла Красной Армии генералу армии Хрулёву:

«Положение с бензином очень тяжёлое. В войсках нет даже одной баковой заправки… Плечо подвоза в один конец достигает 450 км по плохим дорогам. Фронт ежедневно расходует 400–450 тонн бензина из расчёта лимита 7000 тонн в месяц (при реальном расходе этого должно было хватить максимум на семнадцать дней. – С.К.).

… В частях начались перебои по доставке боеприпасов и продовольствия, а части усиления в ряде случаев простаивают из-за отсутствия автобензина…»