Роковой аккорд - Шерил Дж. Андерсон
Шрифт:
Интервал:
— Мы еще не уходим, — хмуро предупредила Оливия.
Клэр позвенела ключами. Ну точно риелтор!
— Что тебе тут понадобилось?
Слабый, беспомощный всхлип застрял у Оливии в горле:
— Я что, не имею права находиться в квартире моего отца?
— Не часто ты являлась, когда он тебя звал. А теперь надумала? — не замедлила с ответом Клэр.
— Не перекладывай на меня вину! — Оливия вот-вот сорвется, догадалась я и шагнула вперед, не слишком-то отчетливо представляя себе, как я сумею удержать ее от роковой ошибки: если она бросит обвинение Клэр прямо сейчас, вряд ли нам удастся собрать достаточно убедительные доказательства. Выходит, я уже встала на сторону Оливии и подозреваю Клэр?
— Кто у нас тут психотерапевт, лапонька? — Медоточивый у Клэр голосок. — Тебе ли не знать, что люди склонны винить всех подряд, когда их мучают угрызения совести?
Странный жар исходил от Клэр — я готова была держать пари: она знает, в чем Оливия подозревает ее. Оливия что-то побледнела и притихла. Оттого ли, что впервые поняла, что Клэр понимает? Или Клэр ухитрилась задеть ее за живое? Из-за чего Оливию мучают угрызения совести? Она так яростно доказывает, что отец не принимал наркотики, — быть может, у Рассела была-таки проблема, а дочь предпочла ее не замечать? Но даже если Оливии «хочется» обвинить Клэр, это еще не значит, что само обвинение беспочвенно. А с другой стороны — кто знает, вдруг вся семейка тычет друг в друга пальцами, укоряя и обличая, потому что никто не в силах признать, что Рассел — нечаянно или намеренно — покончил с собой?
— Уходи, очень тебя прошу! — Не думала, что Оливия может заговорить так: совсем детский, усталый и жалобный голосок.
Клэр снова повертела на пальце ключи, взвешивая — не ключи, свои дальнейшие действия. Она обернулась ко мне, и я постаралась сосредоточиться на мысли об изумительной изумрудной зелени ее глаз — так гораздо полезнее для моей статьи и для меня самой, нежели думать о том, какие же прохладные и твердые эти изумруды.
— Она вам поведала о том, как она нашла Рассела?
Я чуть было не возразила, что Клэр как раз на этом месте прервала нас. Подумать только, всеми силами я защищаю Оливию. А между прочим, тот факт, что она первой предъявила обвинение, еще не означает, что она во всем права. Может, Клэр и ни при чем, может, и убийство лишь выдумка. Но агрессивное поведение Клэр вроде как подтверждало правоту Оливии.
— Уходи! — все так же настойчиво и по-детски молила Оливия.
Вдруг Клэр распахнула объятия и притянула бесчувственную, растерянную Оливию к своей материнской груди:
— Не задерживайся нынче!
Оливия сумела промолчать. Клэр двинулась к двери, отбивая каблучками нетерпеливый и гневный ритм. Как только дверь захлопнулась, Оливия обернулась ко мне, но я не знала, что сказать, и уступила ей это право — или бремя. Ничего не надумав, Оливия предложила мне:
— Что-нибудь выпьете? Воды? Кофе?
— Нет, спасибо.
Она даже ростом стала ниже, увяла от общения с Клэр, как анемон при встрече с барракудой.
— Значит, тело отца обнаружили вы?
— Не тело, — угрюмо отвечала Оливия. — Я нашла его. Когда я приехала, он еще дышал, вот почему Клэр винит в его смерти меня. Дескать, его можно было спасти, если б я действовала решительнее.
— А что думаете вы? — Вот и я стала психотерапевтом, лезу пальцами в чужие раны.
— Я не сообразила. Он позвонил мне и просил заехать, по телефону голос его звучал странно, и говорил он какой-то вздор, как пьяный. Я вошла и сперва подумала, что он просто вырубился. Решила, я пока приберусь, посижу, а когда он очнется…
Жестом она указала на глубокое кресло с пуфиком для ног, прямо-таки шезлонг. Здесь, значит, сидел ее отец в тот последний вечер.
Возле кресла возвышался стол — столб из тропической акации, увенчанный массивным медным диском. Тайский столик, знакомая вещь — похожие предметы я видела в детстве у друзей, вернувшихся из Азии. Их родители работали в посольстве. На меди осталось круглое пятно — как раз в том месте, прикинула я, куда человек, развалившийся в кресле, поставит стакан. Я потерла пятно — основательно оно въелось. Идеально ровное, как будто стакан привычной рукой ставили каждый раз в одно и то же место. Ежевечерний ритуал.
А еще я заметила четыре царапины по углам стола, яркие и свежие на фоне затуманившейся меди. Что это было? Поднос? Нет, что-то покрупнее. Но пока что следовало сосредоточить внимание на рассказе Оливии.
— Значит, ваш отец пил?
Ноздри ее возмущенно задрожали.
— Никто этого и не скрывал. Я другое говорю: таблеток он в рот не брал.
— О'кей. И сильно он пил?
— Не так, как в молодости. Говорил, похмелье стало для него тяжеловато. Но иногда… — Она беспомощно пожала плечами. — С кем не случается?
— Как вы догадались, что ему плохо?
— Дыхание вдруг изменилось. Я попыталась разбудить его и не смогла. Тогда я кинулась звонить.
— Девять-один-один?
— Нет, Адаму.
— Адаму Кроули?
Оливия торопливо кивнула:
— Он мой… знаю, глупо звучит, но он для меня все равно что брат.
— А чем-то большим он для вас прежде был? — спросила я, припомнив намек Клэр насчет «мальчиков», которых Оливия-де мечтала поиметь.
Подбородок Оливии резко дернулся вверх.
— Клэр сука, не верьте ни единому ее слову.
— Это не ответ.
— Нет, ничего другого не было.
Не будучи психотерапевтом, я не могла разобрать причины ее гнева: досадовала ли Оливия оттого, что «ничего другого не было», или же ее достала эта ситуация. Пусть, думаю, лучше закончит рассказ.
— Итак, вы позвонили Адаму — и что?
— У него заканчивалась репетиция. Он сказал, что выезжает к нам, но ехать-то ему было далеко, с Аппер-Ист-Сайд.
— Он не посоветовал позвонить в «Скорую»?
— Я не хотела, чтобы отца застали в таком виде.
— Без сознания?
— Не в себе.
Не слишком-то разумная позиция, но прежде чем я успела выразить свои сомнения, Оливия понеслась дальше:
— Я еще подождала, но услышала, что он дышит с трудом, запаниковала и позвонила в «Скорую».
— «Скорая» опоздала?
Оливия запнулась, подбирая точные слова:
— Они еще застали его в живых. Сделали что полагается и повезли его в больницу, но в машине он перестал дышать и, пока они добрались до приемного покоя… — По телу ее пробежала дрожь. — Они спросили меня, принимал ли он какие-нибудь таблетки, и я сказала — нет, этого не может быть. Тогда я не знала… — Она повела рукой, как будто отмахиваясь от меня или от воспоминаний.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!