Веселая поганка - Людмила Милевская

В общем, я решилась на криминал. Когда желание выбраться наволю достигло кульминации, я остановилась на одном из балконов и яростнозабарабанила по стеклу. Мне не ответили, не выглянули в окно, из чего я сделалавывод, что в этой квартире никого нет.

В отчаянии я несколько раз саданула ногой по стеклу ипролезла в балконную дверь.

Эта квартира была значительно скромней предыду— щей, чемсразу расположила меня к своим хозяевам.

«Вот как живут честные люди, а не гомики там какие— то,» — сумилением подумала я, попадая из комнаты с двумя потертыми инвалидами-диванамии одним сносным шкафом в пустой коридор, который и привел меня прямо вприхожую.

Все там мне было мило: и старое зеркало над покосившейсятумбочкой, и доисторическая вешалка над ковриком для обуви…

Но больше всего мне понравились замки. Точнее замок, потомучто честным людям (как привило) хватает и одного. Замок был абсолютно простой,без всех этих невообразимых наворотов, которые привели меня в ужас у гомиков. Яуже собралась его открыть, как вдруг остолбенела от умной мысли.

«Вот выскочу я сейчас на лестничную площадку, а там „братан“или (что еще хуже) гомики, — паникуя, подумала я. — Допустим, мне повезет и налестничной площадке гомиков не окажется, но кто сказал, что встреча с ними неподстерегает меня у подъезда? Там же я могу встретить и „братана“, который,думаю, уже давно спустился с крыши. Он же не Карлсон, чтобы вечно там сидеть.Даже и Карлсон не сидел вечно на крыше. Короче, нет никакой надежды, что успеюдо своего „Мерседеса“ добежать, если, конечно, его еще не разобрал на части тотчертов „братан“, с которого начались мои напасти. Говорила же Тамарке, что нестоило такую дорогую машину покупать. И вообще никакой покупать не стоило, янеплохо пользовалась и чужими.»

Возникла острая необходимость позвонить Тамарке, но как этосделать, если с приобретением «Мерседеса» приобрела я и глупую привычкуоставлять свой сотовый на переднем сидении.

«Удивляюсь, — поразилась я, — как из-за этого мобильникадворовые мальчишки еще не угнали мое авто. Кстати, не уверена, что я его вообщезакрыла. Как это на меня похоже!»

Страшно ругая себя, отправилась на поиски телефона, и я егонашла. Телефон стоял на полу в маленькой комнате, годящейся разве что на ролькладовки, но зачем кладовке окно — убей не пойму.

Пришлось решение этой загадки отложить до более спокойныхвремен. Я набрала номер Тамаркиного сотового и к удивлению и радости узнала,что он не занят — случай уникальный.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка, как толькосообразила, что это я. — Нашла время когда звонить. У меня планерка.

Моя Тамарка директор крупной компании, деньги лопатойгребет, развращает чиновников: взятки, думаю, им налево и направо раздает,ворует у государства, — не уверена, но предполагаю — а эти свои утренниесборища, где обсуждается как, что и у кого получше слямзить, она старорежимноназывает планеркой. Такой консерватизм умиляет меня, порой, до слез.

Умиляться, конечно, приятно, но не тогда же, когда сидишь вчужой квартире, опасаясь быть схваченной сразу тремя негодяями. Поэтомуумиляться я воздержалась и закричала, стараясь быть убедительной:

— Тома, бросай к черту свою планерку и пчелкой лети сюда!

— Куда — сюда? — вскипая, спросила Тамарка.

Я знаю, почему она так на меня вскипает: ей недостает духубросить трубку, поскольку держат узы десятилетий дружбы, а ведь я ей совсемнеполезна. Более того, зачастую просто вредна. Порой я горжусь, что без меня неможет жить аж целая Тамарка. А без нее не может жить страна. Во всяком случаесама Тамарка свято в это верит.

— Тома, я в беде! — тщательно изображая истерику и рыдания,закричала я.

Что поделаешь, если мое хладнокровие порой подводит меня?

— В какой беде? — насторожилась Тамарка.

— Еще не в курсе, но в большой.

— Так и голову мне не морочь. Позвонишь, когда в курсвойдешь.

Зная ее решительность и малую вероятность дозвониться вновь,я хладнокровие свое потеряла и закричала уже вполне натурально:

— Тома, за мной гонится «братан», а теперь уже и гомик, дажедва гомика, а я отсюда выйти не могу без твоей помощи.

— Откуда — отсюда?

— Из чужой квартиры соседнего дома.

— Короче: чего ты хочешь? — сразу перешла к делу Тамарка.

— Я же сказала: хочу чтобы ты приехала со своимиверзилами-телохранителями и забрала меня из чужой квартиры.

Тамарка на секунду задумалась и согласилась:

— Ладно, я за тобой пришлю своих ребят, и не вздумай мнесейчас рассказывать, что с тобой произошло: это часа на три, а у меня вкабинете толпа.

— Тома, ты просто от верной гибели меня спасаешь! — счувством воскликнула я.

Видимо Тамарка и в самом деле была занята, потому что дажедифирамбы слушать не стала, а торопливо рявкнула:

— Номер квартиры!

Я возмутилась:

— В своем ли ты уме? Откуда я знаю номер этой квартиры, еслия выйти из нее не могу?

— Но как-то же ты в нее вошла, — резонно заметила Тамарка.

— Через балкон. Разбила стекло в балконной двери и вошла, —пояснила я и тут же решила оправдаться за свое недостойное поведение: —Вынуждена была так поступить, за мной гнались гомики.

— Мама, ты невозможная! — взвилась Тамарка. — Какого чертаты удирала от гомиков? Тебе и мужчины уже неопасны!

Я не смогла смолчать:

— Намекаешь на возраст? Так ты старше меня на целых пятьмесяцев.

— Намекаю на внешность, — отрезала Тамарка. — И отвяжись,Мама, умоляю.

— Как это — отвяжись? Я на краю гибели!

— Мама, ты невозможная! Сколько тебя знаю, ты постоянно наэтом краю, так что мне и не жить теперь? Как установишь номер квартиры, так извони. И пока. И желаю удачно порезвиться с гомиками, а у меня планерка, ужизвини, не у всех же все так серьезно. Некоторым и пустяками заниматьсяприходится. Ну все, отключаюсь.

И, представьте, она отключилась. И это лучшая подруга. Укого такие были, знают как ненадежны они порой. Порой им нельзя доверить сущуюмелочь.

Вне себя от ярости, я собралась уже было вновь позвонитьТамарке, — надо же выдать ей оценку — но вдруг услышала голоса. Они доносилисьиз глубины квартиры. Я прислушалась; голоса становились все громче и громче,похоже там шел спор.

«Вот до чего умеет заморочить голову эта Тамарка, —возмутилась я. — Вернулись хозяева квартиры, а я даже не услышала.»