Дочь моего бывшего друга - Даша Литовская

Оказывается, страницы прошлого иногда можно так легко перелистнуть. Так от чего же я мучилась все это время? Почему так много думала о нем? Неужели моя любовь была лишь задетым эго? Нет. Нужно достоинство и не хилое самообладание, чтобы признать — я любила. Именно этого человека со всеми его недостатками. Я не была слепа. Я все это прекрасно видела. Но все равно хотела быть с ним. Жалею только об одном — я сама виновата в его отношении. Слишком многое безропотно проглатывала, считая, что именно женщина должна идти на компромиссы.

В реальности же дела обстоят иначе: если люди любят друг друга, им обоим важны чувства другого. Забота. Вот, что самое важное. Заботиться о чувствах человека и получать такую же заботу о своих чувствах в ответ. С Валерой я такого не испытывала. Никогда. Каждый раз это была игра в одни ворота.

Свежий вечерний воздух бьёт в лицо, заставляя шире распахнуть глаза. Темная аллея парка пахнет свежестью и зеленью. Я обожаю гулять и много ходить пешком. В голове все сразу же встаёт на свои места.

Пара человек, припозднившихся с прогулкой, как и я, медленно ползут по узкой тропе. И я тоже замедляю шаг, вливаясь в общий ритм.

Погрузившись в свои мысли, я блуждаю взглядом по парню, идущему навстречу. Типичный кавказец, ничего особенного. Черные мягкие мокасины, джинсы и рубашка. Своевольная походка вразвалочку и липкий взгляд. Ну честное слово, сумки «Яндекс еды» за плечами не хватает для полного антуража.

Парень тоже с интересом исследует меня глазами и улыбается. Ускоряю шаг. Делать вид, что ты слепоглухонемая — лучшая стратегия для нежелательного внимания на улице.

— Эээй, нууу? — кавказец поравнялся со мной и почти остановился. — Я же вижу, что ты наша. Давай познакомимся, че ты? — самоуверенно заявил этот болван.

Ну что за черт?

Да, я знаю, что мы одной нации. И я люблю свою нацию, как и любую другую. Вот только в каждой из них, есть отельные экземпляры, вроде этого, которые ведут себя как жуткие говнюки.

— Ну? Красавица? — слышится голос уже позади меня. — Не выделывайся, давай.

Не выдерживаю. Останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к парню.

Смотрю на него и улыбаюсь. Он застыл на месте и уставился на меня во все глаза. Сам не ожидал, что я его слышала. Иногда мне кажется, что они репетируют только вступительную часть, а что делать, если завязался диалог, не имеют понятия.

— Ты прав. — спокойно говорю я. Парень непонимающе хмурит брови. — На счет национальности. — вежливо поясняю. — Я не понаслышке знаю о корнях и истории своего народа. Знаю, что в крови у нас гордость. А по венам течет настоящее честолюбие. А еще мы не терпим грубости и несправедливости. Ни к себе, ни к другим. Особенно к незнакомым людям. — парень начал топтаться на месте, заведомо понимая к чему я веду. — Мы уважаем других людей. И требуем такого же уважения к себе. И ни один мужчина, если он действительно таковым является, не позволил бы себе так разговаривать с девушкой. А от национальности это не зависит. Только от человеческих качеств. В связи с чем, я могу сделать вывод, что ты мужчина только внешне. А теперь вернись домой, возьми свой мозг, который ты случайно оставил на тумбочке возле кровати, и больше без него на улицу не выходи. Договорились?

Опустил глаза. Вижу, что ему стало стыдно.

— Да я просто познакомиться хотел. — кинула уничтожающий взгляд напоследок и пошла дальше.

Вот это вечерок у меня выдался. Все-таки лучше не трогать беременную женщину в дурном настроении.

Быстро добравшись до дома, я с наслаждением представляю, как наполню расслабляющую ванну и смою с себя весь этот день. А потом посмотрю сериал, или почитаю книгу, чтобы заполнить голову хоть чем-то, кроме мыслей о начальнике, которые несмотря ни на что, все равно целый день слонялись в сознании.

Поднявшись на нужный этаж, и нащупав связку ключей в кармане пальто, я натыкаюсь на совсем уж непредвиденную картину.

Мама, усевшись на небольшой красненький чемоданчик, уныло подпирает двери моей квартиры.

— Что ты тут делаешь? — ошарашенно спрашиваю я, уставившись на родительницу, и, так и застываю на месте с ключами в руке.

— О! Амина! — мама тут же подскочила с места и виновато посмотрела на меня. — Я звонила, но ты не брала трубку.

Шарю глазами по сторонам. Меня что снимает скрытая камера? Это какой-то розыгрыш?

Мама была в моей квартире один только раз, в день переезда. В тот раз она высокомерно оглядела мое жилище и предпочла поскорее сделать ноги и вернуться в пафосный особняк с прислугой и фамильными драгоценностями. На ее лице тогда было выражение настоящего ужаса, будто она боялась заразиться обычной человеческой жизнью.

— Ладно… — судорожно соображаю, что такого могло случиться, чтобы мама по доброй воле решилась еще раз переступить порог моей квартиры. — Наверное забыла включить звук на мобильнике. — женщина понимающе кивает головой и нелепо улыбается. — И все же, мам…? — я кинула вопросительный взгляд на чемодан.

— Ох, это… — мама заслонила чемоданчик собой, будто это поможет избежать ей ненужных вопросов. — Я ушла от твоего отца. Можно пожить у тебя?

Я слабо себе представляю, как смогу ужиться с этой женщиной под одной крышей хотя бы на день. Но выхода нет. Молча отпираю дверь и пропускаю маму в квартиру. Сама же наспех скидываю ботинки, и прямо в пальто и с сумкой, несусь в спальню. Взгляд хаотично начинает метаться по всем углам. Так, витамины для беременных, хватаю с полки и засовываю в сумку. О, господи, вибратор лежит прямо на тумбочке. Легким движением руки выручай-девайс летит в след за витаминами. Толкаю разбросанное белье по шкафам и только потом скидываю верхнюю одежду. Мама тем временем уже проходит на кухню и скромно садится на маленькую деревянную табуретку.

— Сейчас чайник поставлю. — кричу я ей.

— Ой, не торопись. Я понимаю, что застала тебя врасплох.

Не то слово, мам. — думаю я. Но в слух этого не произношу. Может из вежливости, а может от того, что сегодня эта женщина какая-то… другая. Всю свою жизнь, сколько я ее помню, она носила непроницаемую маску спокойствия и равнодушия. Мать из нее, прямо скажем, не идеальная. Но и плохой бы я ее тоже не назвала. Просто она всегда и во всем потакала отцу, не смея перечить. А отец, в свою очередь, считал, что лишняя ласка и забота детям только вредят.

Иногда, мне просто хотелось видеть в ней маму. Хотелось, чтобы она хоть раз встала на мою сторону и заступилась, когда отец давил и просил делать то, чего я делать вовсе не хотела. Хотелось, чтобы ей действительно было дело до моей жизни, а не только до того, что сказать родственникам, которые в очередной раз спросят про меня.

— Иии… Надолго ты у меня? — бессовестно спрашиваю я родительницу.

Женщина смущенно опускает глаза в пол.

— Твой отец… Он… Он… — ее голос дрожит.