Сила соблазна - Майя Родейл

— Ты был одним из тех, кто спрашивал, попало ли ей что-то в глаз, верно? — спросила она. Глаза ее превратились в щелки. Ох уж эта материнская интуиция! Он всегда удивлялся, почему матерей не нанимают на Боу-стрит?

Мать тяжко вздохнула.

— О Дерек, я так волнуюсь за тебя. Ты все воспринимаешь всерьез. Буквально. Правда, я склонна все драматизировать…

— Излишне драматизировать.

— О, молчи! — игриво приказала она, ударив его по руке. — Кстати, о моей страсти все драматизировать: у меня скоро премьера. Я играю нечто, вроде злой феи-крестной. Обожаю эту роль!

— Для тебя она идеальна! — улыбнулся он. — Я обязательно приду.

— Ты хороший сын. Но Великий Сын привел бы с собой своего театрального критика. Того, кто носит яркие цветные жилеты. Если он дурно отзовется обо мне, ты не должен печатать рецензию.

— Да я никогда бы не посмел. И волноваться не стоит, ведь ты сыграешь блестяще, — уверил он.

Так оно и будет. Несмотря на все свои эксцентричные выходки вне сцены, Дилайла была чрезвычайно талантливой актрисой.

— Что ты собираешься делать сегодня? Вернешься в издательство? — осведомилась мать, поднося чашку к губам.

— Собственно говоря, мне нужно нанести визит лорду и леди Марсден, — сообщил Найтли. Принимая решения, он действовал. А он решил согласиться на предложение Марсдена. Следовательно, нужно начинать ухаживать за леди Марсден.

— Все еще стремишься жениться на аристократке? Не знаю, зачем тебе это, — небрежно заметила мать.

Его амбиции были предметом их многолетнего спора, начавшегося после четвертого октября 1808 года, когда его силой вывели из церкви, где проходила заупокойная служба по отцу.

«Вышвырните ублюдка. Ему здесь не место».

Брат ошибался. Его место в обществе. И Дерек это докажет.

Мать продолжала речь, как всегда, осуждавшую общество:

— Большинство — скучные, надутые старые зануды, которым делать нечего, кроме как устанавливать глупые правила и злобно сплетничать, особенно когда разорятся. Все они такие. Кроме твоего дорогого покойного отца.

Граф Харроуби, почтенный член парламента и высшего света. Уважаемый пэр. Любимый отец.

Оба замолчали. Оба думали об одном. Им так его не хватало! Даже после стольких лет. Десятилетий. Словно все точки над «i» не были расставлены!

Ее любовник. Его отец. Покойный граф Харроуби.

Они были почти идеальной семьей, Найтли помнил дом, наполненный смехом и теплом. Его родители танцевали в гостиной под песни матери.

Однако рано или поздно отец бывал вынужден вернуться к законной семье, которая не желала и слышать о незаконном ублюдке. Брат, в жилах которого текла та же кровь, не желал смотреть ему в глаза.

— Я стараюсь завести связи в обществе не для развлечения. Это чистый бизнес, — коротко ответил Найтли.

Бизнес, связанный с достижением давно желанной цели. Он тратил на это каждую минуту. И теперь не собирался терять все.

— Бизнес, вот как? Для тебя все бизнес, Дерек, — фыркнула мать и надулась.

Как он может объяснить, что развлечения и работа для него одно и то же? Все, чего он добивался, — признания одного-единственного человека, которого уже не было на свете. Но оставались единокровный брат и общество, которое считало покойного графа одним из своих.

Правда, была еще и его газета, которую Найтли защищал, как собственного первенца. Он не мог объяснить это словами, которые всегда застывали в горле, если даже ему как-то удавалось сформулировать их в уме. Странно, ведь он всю жизнь имел дело со словами, а они то и дело оказывались ему недоступны.

* * *

Беркли-сквер

Найтли обнаружил, что резиденция Марсденов обладала многими чертами, типичными для старых аристократических домов: сквозняки, огромные отделанные деревянными панелями комнаты и слегка потертая старинная мебель. Атмосфера легкой изношенности, всегда царившая в древних жилищах.

Марсден приглашал Найтли навестить его, когда последний выразил желание обсудить способы сотрудничества ввиду предстоявшего расследования, новость о котором обсуждалась яростным шепотом по всему городу. Что удалось обнаружить злосчастному репортеру? Сплетни ходили разные. От самого благополучного варианта до самого ужасающего. Что теперь станет с газетой?

На кону стояли жизни и благополучие многих людей. А вместе с ними — знание, могущество и богатство.

Главным для Найтли было — получить желаемое: добиться успеха «Уикли», жениться на аристократке и, как следствие, войти в высшее общество, до сих пор его отвергавшее.

Или рискнуть всем… ради чего? А вдруг он потеряет газету, и все — от авторов до несчастных мальчишек-разносчиков — останутся на улице.

Чем дольше он думал об этом, пробуя превосходный бренди и наслаждаясь беседой с Марсденом, тем больше убеждался, что отказ немыслим.

— А, Лидия, вот и ты, — воскликнул Марсден, когда в дверях появилась младшая сестра, за которой он посылал горничную.

Лидия была прекрасна, и не только лицом и фигурой, достойными восхищения, но и грациозностью, которой отличалось каждое ее движение, будь то наклон головы или легкие колебания веера в душном бальном зале. Она была воплощением элегантности и хороших манер. Темные волосы вились крупными локонами. Черные глаза отличались выразительностью. Наряд, от дневного шелкового зеленого платья до рубиновых сережек, подчеркивал высокий статус владелицы.

Она будет прекрасно смотреться в его гостиной. Но все портили капризно надутые губы. Лидия была явно недовольна его обществом.

— Мы как раз говорили о скандале в «Таймс», — пояснил Марсден.

— Ничего удивительного, — сухо заметила она. Джентльмены встали при ее приближении, но она не спешила познакомиться с Найтли. Тот держал себя в руках, вспомнив о фактах. Она стала предметом злословия. А он — влиятельный и пользующийся дурной славой газетчик. Кроме того, она сестра маркиза, а он ублюдок. Фигурально говоря.

— Я хочу представить тебя мистеру Найтли. Владельцу «Лондон уикли», — начал Марсден. — Он мой новый друг.

— Припоминаю, как ты пел ему дифирамбы. Добрый день, мистер Найтли.

Она спокойно протянула ему руку, видимо, стараясь быть вежливой. Но отсутствие интереса было очевидным. Найтли заинтересовала такая реакция.

— Рад познакомиться, леди Марсден.

— Хотите написать историю? И мы обо всем прочтем в колонке сплетен? — осведомилась она в манере учтивой хозяйки, хотя в голосе звенел лед.

— Лидия, — начал Марсден тоном убийственного предупреждения.

— Вполне справедливый вопрос, учитывая интерес газеты к нам, — возразила она, изящно присаживаясь на диванчик.