Молитва нейрохирурга - Джоэл Килпатрик

Иногда мой новый путь словно поощрял меня, хотя сперва все казалось далеко не радужным. Вспоминаю одну старушку, Розу. У нее была аневризма и постоянные головные боли. Аневризму я вылечил, а вот боли продолжались. Так бывает, и довольно часто — просто аневризма ни при чем. Да, временами голова болит именно из-за нее, но далеко не всегда. У большинства людей, страдающих от головной боли, никаких аневризм нет. Я встречался с Розой несколько раз, и мы все время делали снимки: проверить, что лечение помогло. Она была уверена, что боли прекратятся, если операция пройдет успешно, — а значит, раз голова болит, то все прошло не так.

Я пытался объяснить, что это неверный подход, что с аневризмой мы расправились и я уже ничего не могу для нее сделать.

— Ну а с чего тогда голова болит? — все твердила она.

В конце концов, отчасти от раздражения, я предложил помолиться ради того, чтобы головные боли ее оставили, — как молился за нее до и после операции. Роза согласилась. Я накрыл ее лоб ладонью и попросил Бога убрать боль. Молитва была очень краткой, и когда я умолк, она сказала: «Спасибо, доктор, мне лучше», — и вышла из кабинета.

Мы встретились спустя полгода. Я этого совершенно не ожидал и был удивлен, когда увидел ее имя в своем расписании.

— Зачем вы назначили ей консультацию? — спросил я у секретаря. — Мне нечего ей сказать.

— Она очень настаивала, — ответила та.

Помню, я вздохнул. Мне и так нужно было как-то распределить и без того забитый график, чтобы внести другого пациента. Но Роза уже сидела в моей смотровой.

У порога я нацепил улыбку и решил: была не была. Проявлю уважение — бог с ним, с графиком, и пусть даже консультация будет напрасной потерей времени. Роза приветствовала меня широкой улыбкой.

— Чем могу помочь? — спросил я, усевшись в кресло. Я тоже любезно улыбался — как будто располагал всем временем мира.

— У меня болит голова, — сказала она.

Я скрежетнул зубами. Так, надо быть добрее.

— Я же говорил, медицина в вашем случае бессильна. Мы вместе смотрели ангиограммы. Ваша аневризма вылечена, причина боли не в ней. Больше я ничего не могу сделать, — я развел руками и, словно в утешение, добавил: — Но если хотите, я буду рад за вас помолиться.

Она посмотрела на меня, как будто это я чего-то не понимал.

— Так я за тем и пришла, доктор, — сказала она. — Мне не нужны ни операция, ни таблетки. Вы тогда помолились, и все прошло. А месяц назад голова опять разболелась, и вот я здесь.

Она улыбнулась и устроилась поудобнее, готовая принять благословение. Испытывая муки совести — и некую странную легкость, — я подошел к ней, положил ладонь на лоб и попросил Бога, чтобы ее боли ушли. Услышав «аминь», она улыбнулась и сказала: «Спасибо», словно говоря: «И что, я много просила?» Она получила именно то, что искала. Прощаясь, ее близкие сверкали улыбками, жали мне руку и осыпали благодарностями. Больше я никогда ее не видел.

Слезы на наших беседах и после них стали обычным явлением, и я быстро научился из-за них не тревожиться. Я даже стал расценивать их как хороший знак, как искренний отклик на страх или заботу. Люди чувствовали, что в моем кабинете проявлять чувства безопаснее, нежели дома или при друзьях. Я уже привык к слезам и просто раздавал платочки. Много раз люди выходили из моего кабинета, забирая их с собой и промокая глаза после приема и молитвы.

Я понял, насколько привык к ним, когда встретился с Дарлой, стройной блондинкой. Ей было где-то под пятьдесят. У нее нашли аневризму на сонной артерии, в области шеи, и то была наша первая встреча.

Я протянул руку и представился.

— Вы же не будете доводить меня до слез, правда? — тут же спросила она.

Я ничего не ответил, но был сбит с толку. Никто и никогда не задавал мне такого вопроса. Моя растерянность, должно быть, отразилась на лице.

— Я тушь не нанесла, — объяснила она, — а мне на работу потом.

Я был настолько ошарашен, что даже не спросил, почему она решила, будто я заставлю ее плакать, — но уверил ее, что не сделаю этого. Мы обсудили ее случай, и только позже, размышляя об этом, я подумал: наверное, она видела, как другие выходят в приемную в слезах, и боялась того же.

Но хотя хорошие отклики — обычное дело, далеко не все хотят слышать, как врач обращается к Богу или поминает Его. Бывает, люди злятся, противятся, а порой проявляют явную враждебность. И тому, как иметь с ними дело и при этом проявлять к ним столько же душевности, приходилось учиться.

Да, большая часть моих пациентов относится к духовной заботе с одобрением. Но некоторые не хотят иметь с ней ничего общего.

Вот, например, Диана. Бизнес-леди сорока трех лет. Букет заболеваний. Помимо нарушений в мозге — диабет, проблемы с почками, проблемы с кожей, депрессия и ряд иных осложнений. Для нормального самочувствия ей требовались целая когорта докторов и масса процедур. На нашей встрече она упомянула, что в прошлом люди плохо с ней обращались. Было ясно, что она считала себя жертвой, и было легко ее пожалеть. Я рекомендовал ей записаться на прием к профессиональному консультанту и в конце встречи предложил помолиться вместе с ней. Она согласилась.

В следующий раз я увидел ее через год — на контрольном осмотре. Аневризма, как и прежде, осталась маленькой. Диана рассказала, что все-таки пошла на консультирование, стала намного сильнее и прекратила принимать антидепрессанты. Я порадовался за нее и перед тем, как встреча завершилась, сказал: — Буду рад за вас помолиться.

— Нет, — резко ответила она. Ее голос внезапно похолодел. — Я учусь разбираться в том, чего хочу и чего не хочу. И мне не нужна молитва.

— Хорошо, — не стал спорить я. — Ценю, что вы так открыто говорите о своих желаниях.

Я проводил ее в приемную, коснулся ее плеча и улыбнулся.

— Вы прошли долгий путь, — сказал я на прощание.

— Спасибо, — она улыбнулась в ответ. Новая уверенность окрыляла ее, и я ничуть не обиделся.

Если болезней нет, тогда люди молитву в штыки и встречают. А те, у кого проблемы с мозгом, почти всегда воспринимают ее доброжелательно.

Или еще одна семейная пара. Приверженцы какого-то из течений «Нью-Эйдж»: я так и не понял, во что они верили. Жена наотрез отказалась от молитвы. Муж все время молчал и грустно смотрел в пол. Интересно, что болел именно он. Уже который раз я замечал: если болезней нет, тогда люди молитву в штыки и встречают. А больные почти всегда относятся к ней доброжелательно — или по крайней мере смиренно.

Был еще один эпизод, один из самых печальных. Семья ярых атеистов. Салли, старушка-мать, никогда в жизни не верила в Бога и внушила детям, что Бог — это сказка для дурачков. Теперь она страдала от дегенеративного заболевания мозга и ей не могли помочь ни лекарства, ни хирургия. Она слабела и явно доживала последние дни. Когда беседа подошла к концу, я предложил помолиться за нее. Сын и дочь едва ли не ворвались между нами.