Убить нельзя научить - Ясмина Сапфир

Мыть полы на чердаке нужно было с особой осторожностью, поминутно проверяя — нет ли поблизости шального тока.

После наказания многих студентов тоже колотило, но уже по более приземленной причине. Если верить Драгару, еще ни один хулиган не избежал «бродячего» электричества.

«Самых отпетых» сажали в Темную башню. Башня как башня, если смотреть на нее из окна кабинета завкафедры. Но внутри обитало очередное, неведомое науке моей планеты явление — сгустки темной материи. Согласно легенде, ректор выловил их неподалеку от перекрестка миров и запер в ограниченном пространстве, «чтобы никому не вредили». Из знаменитой на всю Академию башни, не выходили, выползали по-пластунски. Темная материя порождала ужасные страхи, кошмары наяву. Но хуже всего другое — она медленно, но верно высасывала силы, энергию. «Самых отпетых» шатало от слабости не меньше месяца, и до полного восстановления они напрочь лишались способностей.

Сказать, что наказания произвели на меня неизгладимое впечатление, не сказать ничего.

Сочтя «шотландцев» «шалунами», я распорядилась расправиться с ними самым мягким способом. Драгар вскочил со стула, как подорванный, бросился вон из кабинета и спустя несколько минут вернулся — запыхавшийся, но довольный собой.

— Все передал ответственному за дисциплину в корпусе, — доложил, на всякий случай, не садясь на место. — Кстати, это преподаватель физики, как и вы — Констанса Ливви.

— Женщина? — удивилась было я. Казалось, даже Темному Властелину придется изрядно попотеть, прежде чем местные бретеры-студенты обратят внимание на его замечания.

— Почему женщина? — веснущатый нос Драгара поморщился, как обычно, когда парень пытался что-то осмыслить, «переварить» услышанное.

— Ну имя-то женское. Констанса.

— Мужчина это. И вы, это, про женское ему не говорите, — замялся Драгар. — В его мире так мужчин зовут. С гласными на конце. Он может расстроиться. Даже очень может расстроиться.

На лице помощника, как в открытой книге читалось, что «расстройство» Констансы выльется вовсе не в слезы. В какой-нибудь взрыв, пожар или еще чего похлеще. Все же не зеленый студент, преподаватель со стажем. Тут легким пожаром в корпусе не отделаемся.

С первыми кафедральными делами я закруглилась гораздо раньше, чем предполагала. Помощь Драгара оказалась незаменимой во всех отношениях. Он в одиночку и без видимых усилий выполнял роль секретаря, академического справочника и психотерапевта. Заваривал вкусный чай, лихо мыл посуду, мигом относил распоряжения подчиненным, знал все обо всем и охотно делился ценной информацией. Если что-то меня расстраивало или пугало, забавно это что-то комментировал и уморительно подмигивал. Не столько его комментарии, сколько дико перекошенное лицо снимало стресс лучше любой медитации.

Парень просто клад! Надо брать его в аспирантуру! Не смотря на то, что я понятия не имею, какой смысл вкладывается в это слово в этом учебном заведении.

Отложив более близкое знакомство с подчиненными до завтрашнего заседания кафедры, я решила пообедать вместе с Драгаром.

Парень предложил перекусить, и мой желудок громко с ним согласился.

Драгара песнь оголодавшего желудка не смутила совсем. Я стушевалась, пряча глаза, но помощник понял это по-своему.

— Ой, Ольга Искандеровна, простите ради бога, — Драгар подскочил и вместо того, чтобы как порядочный кавалер отодвинуть мне стул, легким движением руки… отодвинул стол.

Очень вовремя! Желудок как раз издал новый душераздирающий вопль, но его перекрыл скрип недовольной бесцеремонным обращением мебели.

Я выскользнула из-за стола и поспешила за Драгаром. Парень замаршировал столовую, без умолку посвящая новую начальницу в то — куда она попала и чем все это грозит.

Сказать по правде, с каждым словом, есть хотелось все меньше, а сбежать отсюда все больше. Любопытство боролось во мне с инстинктом самосохранения, и сегодняшний раунд выиграло нокаутом. Когда еще доведется попасть в такое чуднОе место?

Мы обошли два корпуса и обогнули три «землянки» — окна приземистых избушек наполовину уходили под землю. Казалось, у подножья здания выросли каменные грибы. Не дожидаясь вопроса, Драгар ткнул пальцем в «землянки» и поведал, что там хранится «компромат» на миры и расы перекрестья.

Я все больше убеждалась, что первое впечатление об Академии, как о рыцарской крепости, оказалось верным. Не только корпуса — гаражи, склады, морозильные комнаты для продуктов — соединялись друг с другом перешейками, не ниже двух этажей высотой. И пока еще ни разу цепочка каменных зданий не обрывалась. Так и возводились когда-то рыцарские крепости, вбирая в себя уйму подсобных помещений, включая конюшни и хранилища.

Драгар шествовал чуть впереди, но постоянно оборачивался, чтобы вставить реплику.

Когда мы добрались до места назначения, и парень ткнул пальцем в табличку «СТОЛОВАЯ», на половину бронзовой двери, я почти свыклась с тем, куда угодила.

Академия стояла в какой-то аномальной зоне, вроде Бермудского треугольника. Вокруг нее клубились невиданные потоки энергии, прорываясь вовнутрь и воздействуя на все живое и неживое.

Способности любого существа раскрывались здесь как вялый бутон розы, по «горлышко» погруженный в воду с «волшебной» таблеткой аспирина.

Теперь все вставало на свои места. В родном мире я лишь сжигала электроприборы, читала чужие эмоции, воздействовала на них аурой. Здесь начала швыряться молниями как супергерой, без усилий понимать незнакомые наречья. Еще ни с одним обитателем «Академии войны и мира» нас не разделил языковой барьер. Хотя в школе мои способности к английскому с трудом дотягивали до твердой троечки, а уж к французскому и подавно.

Ректор тащил сюда всех энергетически сильных существ из миров пентаграммы, а иногда даже из соседних.

Кафедры обучали не только традиционным вузовским предметам, но и управлением какой-то стихией.

Математики натаскивали повелевать ветрами, вихрями и смерчами.

Физики, как я — электричеством, светом, огнем, магнетизмом.

Биологи — водой.

Геологи и географы — землей и камнями.

Еще целых четыре кафедры занимались военной подготовкой. Академия выпускала «боевые единицы», и некоторые оставались тут, только уже в новом качестве. Ректор выбирал тех, кому лучше прочих удавалось укротить собственную стихию, направить ее, и при случае, дать подзатыльник плохишам.

Их главной задачей было сдерживать полчища из других измерений — каждый тамошний боец тоже владел одной стихией, а то и несколькими.

И не сиделось им в родных пенатах — утопические мечты о мировом господстве кого угодно лишат сна и покоя.

Вот так из тихой-мирной квартиры на неколдовской Земле, меня затащили в Академию для воинов-волшебников.

БОльшая часть абитуриентов приходила из мира Вархара — там каждый второй управлялся хотя бы с одной стихией, и это меня совсем не удивляло.