Бойцовые рыбки - Сьюзан Хинтон

– Вот, – объявил он, – самая грустная новость, какую я когда-либо слышал.

Мотоциклист выиграл, и они начали новую партию.

– Интересно, есть ли что-то на свете, что ему бы не удавалось? – проворчал Стив. Потом уронил голову на стол и ухватился за края, как будто боялся, что иначе стол из-под него вывернется.

Я откинулся назад и прикрыл глаза на минутку. А когда открыл, Мотоциклиста уже не было. Тут до меня дошло, что если его тут нет, то это не такое уж и клевое место.

– Вставай, – растолкал я Стива. – Пошли.

Он вывалился вместе со мной за дверь. Вокруг было темно. Серьезно темно. Никаких огней, никаких людей, и почти никакого шума. Только какое-то жутковатое как бы шептание в темноте.

– Меня сейчас опять стошнит, – сказал Стив. Он уже два раза блевал за этот вечер.

– Ни фига. Ты не столько выпил.

– Ну, как скажешь, конечно.

Ночной воздух его немного отрезвил. Он огляделся.

– Где это мы? И где наш живой памятник?

– Смылся, кажется.

Этого следовало ожидать. Он, наверное, просто забыл, что ходил с нами. Волосы у меня на шее стояли дыбом, как у собаки.

– Блин, – сказал я. – Куда вообще все делись?

Мы пошли по улице. Я не знал точно, где мы, но похоже, что двигаться надо было к реке. С чувством направления у меня ничего себе. Я обычно правильно выбирал, в какую сторону идти.

– А почему мы идем посреди проезжей части? – спросил Стив через какое-то время.

– Безопасней.

То есть без меня он бы трусил по тротуару, мимо дверей, в которых черт знает кто мог поджидать. Умный, умный, а дурак.

Мне все время казалось, что я краем глаза вижу какое-то движение, но каждый раз, когда я оборачивался, это оказывалась просто тень в проеме двери или в проулке. Я решил срезать и свернул с улицы.

– Мы же собирались держаться больших улиц, – прошептал Стив. Не знаю, почему он шептал, но это как раз было неглупо.

– Так быстрее.

– Так. Если даже ты боишься, то мне тогда что делать?

– Я не боюсь. Торопиться – это не то же самое, что бояться. Не люблю больших пустых пространств. Страх тут ни при чем.

Стив пробормотал что-то про «не вижу разницы», но я не собирался останавливаться и с ним спорить.

– Эй, притормози, а? – попросил он.

Я не то что притормозил. Я остановился. Две тени вышли из темноты на свет и перегородили нам отход. Одна белая. Одна черная. Черная в руке держала что-то, напоминающее монтировку. Странно, но я им почти обрадовался. Хоть кто, лишь бы кто-то, а не пустота.

– Ну все, нам конец, – сказал Стив. Вернее, почти пропел. Он вообще не двигался. Окаменел.

А я тем временем оценивал расстояния, шансы и оружие, как Мотоциклист учил меня когда-то. Давным-давно, когда еще были банды.

– Бабло есть? – спросил белый. Как будто нас спасло бы, если бы оно у нас было. Я точно знал, что даже если бы я сейчас достал из кармана миллион и протянул ему, они бы нас все равно забили. Они вышли убивать, а не за деньгами.

– Прогресс. Даже грабеж теперь межрасовый, – пробормотал Стив.

Я прям удивился. Надо же, яйца у мальчика проявились. Впрочем, сдвинуться с места у него так и не вышло.

У меня в голове кружило сразу несколько мыслей. Про Патти, как она теперь пожалеет, что так поступила. Про тренера, как он будет всем хвастаться, что знал меня с тех еще пор. Представил себе отца, как он на похоронах твердит: «Какая странная, нелепая смерть». Моя мать, в своем доме на дереве, даже и не узнает. А вся шайка у Бенни решит, что это классно – что я погиб в честном бою, как и полагается члену банды. Последний, кого в разборках убили, был из Докеров. Ему было пятнадцать. Тогда мне казалось – почтенный возраст. Ерунда, конечно. Особенно учитывая, что я до пятнадцати не доживу.

Но раз Стив высказался, то я тоже не мог смолчать, хотя единственное, что я смог выдавить, это: «Отвали».

И вот какая смешная штука. Честное слово, я не помню, что было дальше. Стив мне потом рассказал, что я повернулся к нему и замер на секунду, как будто размышлял, бежать или нет. Черный, естественно, врезал мне по голове монтировкой. Не понимаю, как я мог так бездарно упустить время. Может, конечно, перебрал пойла. Но следующее, что я помню, – это как я парю в воздухе и гляжу сверху на всю троицу. Удивительное ощущение, вот так висеть и как будто смотреть кино. Стив так и стоял, как теленок на бойне, белый бандюга изображал, как ему все это невыносимо скучно, а черный мельком взглянул на Стива и сказал: «Этот с концами. Подержи-ка второго».

Потом я заметил собственное тело, лежащее на земле. Совершенно не так, как видишь себя в зеркале. Сложно объяснить, но совсем иначе.

Вдруг меня как будто подбросило выше, и я понял, что мне непременно надо вернуться обратно в свое тело. На свое место. Что это самое главное. И сразу стало понятно, что мне это удалось, потому что боль в голове была сильнее, чем вся боль за всю предыдущую жизнь, а вокруг воняло, как в сортире. Но двинуться я не мог, хотя и знал, что мне нужно встать, иначе они прикончат Стива. Не то что встать, я глаза открыть не мог.

Потом я услышал какой-то шум, мат, глухие удары. И вопли: «Они его убили!» Я, конечно, был рад, что Стив еще жив, но лучше бы он прекратил вопить. Каждый крик был как нож мне в голову.

Потом меня кто-то подтянул к себе, так что я полусидел, и полулежал на нем.

– Нет, не убили.

Мотоциклист. Его голос ни с чьим другим не спутаешь. Для такого крепкого парня голос у него был неподходящий – бесцветный, легкий, холодный.

– Не убили, – повторил он, как бы даже удивляясь, что он этому рад. Как будто ему в голову не приходило, что брата можно любить.

Он откинулся назад, поддерживая мою голову у себя на плече, и я услышал, как зажглась спичка. Он курил, и мне тоже ужасно хотелось, но двинуться я все еще не мог. В ушах у меня стоял какой-то резкий, всхлипывающий, хриплый шум, а потом Мотоциклист сказал: «Может, хватит реветь?» А Стив сказал: «Может, иди к черту?» – и шум прекратился.

Настала тишина, только машины шуршали где-то вдали, крысы попискивали где-то очень близко, и коты дрались в соседнем переулке.

– До чего же забавное положение, – прервал тишину Мотоциклист. – Как это так вышло, что я сижу здесь, обнимая полумертвого брата, а вокруг бетон, кирпич и крысы.

Стив промолчал – наверное, потому, что Мотоциклист не обращался к нему.

– С другой стороны, полагаю, место ничуть не хуже, чем любое другое. В Калифорнии почти нет стен, так что если к ним привык, то все эти открытые пространства могут серьезно действовать на нервы.

Мотоциклист говорил и говорил, а я никак не мог повернуть свои мозги в такую сторону, чтобы его понимать. То есть совсем никак. Пока я пытался распутать одну его фразу, он уже перепрыгивал через следующую.