Бойцовые рыбки - Сьюзан Хинтон

Врач меня подхватил и сказал с серьезным видом:

– В больницу, и без разговоров.

И ушел куда-то, наверное, бумажки оформлять. А я свалил по-быстрому. Никаких больниц. Знаю я, чем это кончается.

В аптеке я подрезал пачку аспирина и принял штук семь сразу. Немножко полегчало. Я знал, где можно разжиться сонниками, это бы меня сразу починило, но для Мотоциклиста сонники были ничем не лучше, чем настоящая наркота. Я, конечно, мог ему залить, что честно получил у врача, но сомневаюсь, чтобы это прокатило. Лучше не рисковать. После вчерашнего я готов был поверить, что он меня в самом деле может пришить, и даже не задуматься. Походя.

По дороге домой я прошел мимо дома Стива. Я знал, где он живет, хотя никогда у него не был. Но сейчас отец наверняка был на работе, а мать все еще в больнице, так что я решил, что ничего страшного.

Он заметил, что я иду, и когда я поднялся по ступенькам, уже стоял в дверях.

– Хрена себе! – сказал я, когда его увидел. – Это что вообще?

– Мне было положено быть дома к десяти, – сказал он тихо. – Я пришел в шесть утра.

– Это отец тебя так разукрасил?

– Заходи.

Я раньше никогда не был у него дома. Классный дом, мебель и ковры и полочки со всякой ерундой. Даже лучше, чем у Патти. Но у нее эти мелкие постоянно все крушат и ломают. Я сел на диван, осторожно, чтобы ничего не повредить. Надо же, мать в больнице так долго, а все равно все так убрано.

– Это отец? – спросил я опять.

Мало ли, может, я что-то упустил вчера, может, эти два отморозка до него все-таки добрались. Я совсем не помнил, как я попал домой, и вообще что было утром. Думаю, именно в тот день моя память и дала трещину.

– Только никому не говори, – сказал он. – Я расскажу, что это ночью, там, за рекой.

– Ладно.

Мне сложно было даже подумать, что кто-то мог захотеть ударить Стива. Ну, кроме меня самого, конечно. Я много сил потратил, чтобы все поняли, что я этого не хочу. Я разозлился. Стив был мой друг. Ни у кого не было права его бить, особенно так. И что с того, что он пришел домой в шесть, а не в десять? Пришел ведь, нет? Что за дурь, портить людям жизнь из-за таких глупостей? Я попытался представить, как меня бьет мой отец, и не смог. Да что там, представить, что он от меня требует быть дома к какому-то времени, и то не выходило.

– Он не собирался так сильно, – сказал Стив. Явно повторяя за кем-то. – Он очень из-за мамы переживает. И тут еще я. Я виноват, что об этом не подумал.

Как будто ему кто-то долго это твердил, пока он не запомнил. Не понимаю, почему Стив так спокойно говорил про такое. Попробовал бы кто-нибудь со мной.

– Что его реально взбесило, – продолжал Стив, – так это рыжие пятна на рубашке. Кажется, та… та девушка носила оранжевую помаду. Хотя я не помню, чтобы вот прямо оранжевую.

Мы долго молчали. Наконец Стив сказал:

– Расти-Джеймс, а зачем ты пришел?

Я открыл рот, но потом закрыл. Надо было сначала придумать, как ему лучше об этом сказать.

– Стив. Я думаю, что хорошо было бы какое-то время не оставлять Мотоциклиста одного.

– Зачем?

К этому я был не готов. Я уже собирался начинать его уговаривать.

– Ну… Мне так кажется.

На самом деле, мне даже вопрос такой в голову не приходил. Затем, что так надо.

– Мне кажется, за ним хорошо бы последить, вот и все.

– Я пас, – сказал Стив.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал я.

У меня голова весь день была не в порядке. Началось это еще вчера ночью, когда Мотоциклист рассказал мне, почему я боялся оставаться один. Тогда мне показалось, что вокруг все плывет, что тротуар вот-вот накренится и сбросит меня. То есть я знал, что так не будет, но все равно не мог избавиться от этого чувства. А после того, как я получил монтировкой, я и видеть стал как-то странно, как будто сквозь кривое стекло. Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Всю жизнь я боялся того, что в самом деле могло случиться. Что можно пощупать, от чего можно отбиться или убежать. Что денег не будет, что побьет кто-нибудь из старших, что Мотоциклист уедет насовсем. А вот страх перед чем-то, что я и назвать-то толком не мог, – это как? Как можно драться с тем, что вообще неизвестно что?

– Не могу ничем тебе помочь, – сказал Стив.

– Просто ходить за ним. Это недолго. Через реку он больше не пойдет. Вчера он пошел только потому, что я его просил. Он будет здесь, рядом. Мы больше ни во что такое не ввяжемся.

– У меня школа весь день.

– Ничего. Будем встречаться после школы.

– Ты можешь обойтись без меня.

– Нет, не могу.

– Попроси Биджея. Или Смоки.

Я почти выпалил «Да они меня на смех поднимут», но опомнился.

– Да ты что, им пока объяснишь. То есть они знают, что Мотоциклист типа крутой и все такое, но они же его не знают так, как мы с тобой.

– В смысле не знают, что он чокнутый.

Я вскочил, схватил его за ворот и припер к стене.

– Никогда! Никогда больше не говори то, что ты сказал.

И встряхнул его, чтобы получше запомнил.

– Понял?

– Понял, – сказал он.

Я отпустил его. И тут опять как будто ослеп, и накатила боль, как невыносимый шум в голове.

Я пополз по стене, хватаясь за воздух, которого мне вдруг стало не хватать.

Когда в глазах прояснилось, я увидел, что Стив стоит с испуганным таким выражением. Я видел, что он что-то говорит, но звук до меня не доходил. Потом вдруг включился.

– …с тобой происходит? – спрашивал он.

Был бы это кто еще, я бы просто посмеялся, ушел и забыл. Но ведь Стив же. Мы с ним с детства. К тому же я тогда был слишком усталый, чтобы делать вид. А может, потому Стив и был моим другом, а не, скажем, Биджей. Потому что со Стивом мне не нужно было постоянно держать марку самого крутого на районе.

Я сел и уронил голову на руки. В горле что-то как будто вспухло, и я снова увидел, как Патти уходит от меня по улице. Такое же было чувство. Как будто сейчас заплачу.

– Стив, – сказал я. – Никогда я тебя ни о чем не просил. Никогда никому не позволял тебя задирать. Никогда не стрелял у тебя денег. А сейчас прошу. Первый раз в жизни.

– Не проси. Все равно не буду.

Дальше я говорить уже не мог. Потому что знал, что если попробую, то действительно заплачу. Я не помнил, как это – плакать. Крутые не плачут.

– Расти-Джеймс, – сказал Стив.

Я не поднял голову. Он, кажется, собирался меня жалеть, а я не хотел, чтобы он меня жалел, потому что если бы он попробовал, то я бы ему врезал. Несмотря ни на что.