Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - Алексей Бобровников

Обещать – не значит жениться, и я решил поступить как герой басни, в которой араб обещал шаху заставить своего ишака за двадцать лет вызубрить Коран. Ведь за это время обязательно что-нибудь изменится: или ишак сдохнет, или шах, или он сам.

В моем случае я решил потянуть время до завтра.

«Давай так – сегодня поживу у него, раз уж там поселился… А завтра – перееду к тебе. Договорились?»

Малхаз кивнул. Я уселся на переднее сиденье его машины, и мы подъехали к гостинице Дато.

Новоиспеченный гид выскочил из машины первым, подскочил к Дато и о чем-то заговорил с ним. Малхаз все делал как-то чересчур резко – курил, вел машину, разговаривал, ходил. Отрывистость его движений с первых же минут начала раздражать даже меня – человека далеко не меланхолического склада.

Спустя несколько минут довольно оживленной беседы, которую с большой натяжкой можно было принять за дружескую и уж точно не назвать теплой, Малхаз торжествующе обернулся ко мне.

«Все, мы можем ехать – забирай вещи!»

«Погоди, я не хочу забирать вещи! Мы же договорились с тобой, по-моему?»

«Послушай, дорогой, зачем тебе жить в гостинице? Если можно у меня?» – Малхаз перешел на явно несвойственный ему увещевательный тон.

«Зачем переезжать, Малхаз? Во-первых, я устал, во-вторых, мне лень и я не хочу опять собирать вещи».

(Вспомнив о том, в каком состоянии был оставлен душ в гостинице Дато, я почувствовал к хозяину отеля особенный прилив нежности.)

«Я не имею права уехать просто так…» – произнес я умоляюще, глядя на этот раз на Малхаза.

«Нет, не надо! – перебил Дато. – Забирай вещи и езжай к нему!»

Я посмотрел на него удивленно.

«Дато, в чем дело? Тебе что, не нужны деньги?»

Последний аргумент, как мне показалось, должен был возыметь волшебное действие на любого владельца гостиницы.

В этот момент в разговор вступил Малхаз, оживленно жестикулируя, снова принявшись что-то объяснять Дато.

Я уже знал, что позволить Малхазу разговаривать с Дато – значит расстроить чувства последнего и поставить под угрозу мои планы хранить вещи в безопасном месте.

«Хватит спорить! – воскликнул я. – Позвольте мне самому решать, где ночевать!»

Но ни один из них уже не видел меня…

Вокруг собралась небольшая толпа.

Все слушали молча, с сосредоточенным видом и без тени улыбки на лицах.

Я не знал, что делать, – смеяться или гневаться. Выбрав первое, попытался утихомирить спорщиков. Обняв обоих за плечи, сказал: «Дато, я остаюсь! Малхаз, мы поужинаем, а вечером я вернусь в отель… Думаю, никто не возражает?» – с последним вопросом я обратился уже только к Дато, так как мнение Малхаза было известно заранее.

Ответ казался совершенно очевидным. Как может директор гостиницы (на вид аккуратный, ухоженный пожилой грузин) отреагировать на доводы разума, которые, к тому же, сулят ему прибыль? Конечно же – согласием!

Но я ошибался…

«Давай сюда ключи!» – выпалил Дато.

«Как это – давай ключи?»

«Давай ключи и поезжай с ним», – безапелляционно заявил он, подчиняясь одному ему понятной логике.

В этот момент к нам подкатила полицейская машина с включенной, но беззвучной мигалкой.

Очевидно, кто-то из наблюдавших за перепалкой, не видя в происходящем ничего комичного, вызвал блюстителей порядка.

Малхаз и Дато сами подошли к окнам машины и начали что-то объяснять полицейским. После разговора, длившегося несколько минут, полицейские отправились восвояси.

Я решил, что появление людей в форме утихомирило двух спорщиков и грузинское гостеприимство возьмет верх над странными аджарскими традициями ревновать гостя к новым знакомым.

«Ну что ж, Дато…» – сказал я, глядя при этом на Малхаза и корча ему мины, которые должны были означать: «Молчи сейчас, и тебе воздастся, будь оно неладно!!!»

«Что ж, Дато… я отойду ненадолго поговорить с этим человеком… И потом вернусь в отель».

«Давай ключи!» – донеслось в ответ.

«Черт побери! Я же ваш гость!» – пришлось пустить в ход самый железный из доводов.

Гость на востоке считается божественным посланником. И Дато не мог не внять такому аргументу! Никогда раньше я не произносил ничего подобного вслух. Это был последний козырь.

Произнести «Я гость» в Грузии все равно, что сказать «Это – твой долг» отступающему солдату или «Я – твой отец» отбившемуся от рук ребенку. Бессмысленны и глупы те споры, в которых пускают в ход такие доводы…

И все же поскольку других у меня в запасе не было, я произнес: «Я – ваш гость!»

«Тогда – оставайся!» – воскликнул Дато, воздев руки к небу.

По правде говоря, я не ожидал от него мгновенной капитуляции. Оказывается, нужно было лишь напомнить кавказцу о его обязанностях – и самый бессмысленный конфликт разрешен!

Я обрадовался этой находке и решил, что сегодня же вечером напишу в своем дневнике главу под заголовком: «Как возвращать утерянное влияние на Кавказе». Но, забегая вперед, скажу, что глава эта так и не была написана.

«Я остаюсь, Дато! Конечно… Я же с самого начала сказал, что никуда не переезжаю».

«Тогда иди в номер и отдыхай!» – закричал в ответ хозяин.

Я оторопел. Провести день и ночь взаперти в гостинице уездного городка Хуло, так же, как переезжать в дом незнакомого Малхаза, не входило в мои планы.

Я покачал головой.

И тут случилось то, что окончательно привело меня в состояние шока. Дато схватил меня за руку и попытался вытащить из машины.

В этот момент самообладание окончательно оставило меня и я начал грязно ругаться на единственно известном всем окружающим языке – русском.

К своему стыду (а правильней сказать – по опрометчивости) я даже употребил несколько выражений, содержащих слово «мать», произносить которые на Кавказе ни в коем случае нельзя.

Тираду эту закончил сообщением, что переезжать никуда не намерен, но и сидеть в комнате под замком не собираюсь. И что, нравится это им обоим или нет, но все будет именно так!

С этими словами я зашагал прочь, решив оторваться от этой парочки и поискать вместо Малхаза менее навязчивого гида.

Однако не успел я пройти и десяти шагов, как услышал позади себя отчаянный крик.

Обернувшись, увидел бегущего к двери моей комнаты Дато и Малхаза, мчавшегося за ним.