Красные облака. Шапка, закинутая в небо - Эдишер Лаврентьевич Кипиани

— Еще раз — большое спасибо.

Но Джабе и на этот раз не удалось уйти; что-то остановило его, заставило оглянуться. Из-под легкой ткани были устремлены на него два голубых луча девичьих глаз. Девушка была в черной маске, но взгляд был открытый, прямой, не желавший маскироваться. Видимо, девушка не опасалась, что ее могут узнать. Джаба удивился — почему он не заметил девушки до сих пор, если она стояла на площадке? — и ответил на ее взгляд настойчивым пристальным взглядом.

«Кто это?» Он почувствовал, что девушка улыбается ему из-под маски. Потом смелый взгляд ее постепенно погас, она отвела глаза. Снизу поднялись другие девушки, окружили черную маску и увлекли ее за собой наверх.

— Здравствуй, Джаба, — бросила на ходу девушка в черной маске. Она прошла так близко, что Джаба ощутил на лице повеявшее от нее легкое теплое дуновение. От этого голоса, робкого и чуть даже — непреднамеренно — стонущего, сердце как бы взорвалось в нем и рассыпалось по всему его существу тысячью осколков.

В изумлении стоял он, провожая девушку взглядом. Она была среднего роста, из-под легкой ткани, окутывавшей ее голову, виднелись каштановые пряди. Длинное, до пят, черное платье скрывало ее фигуру. Подруги что-то шепнули ей и украдкой бросили взгляд на Джабу: «Кто это?»

Девушки скрылись из глаз Джаба взлетел следом за ними на. третий этаж. Широкий, ярко освещенный коридор был полон молодежи.

Девушки в черной маске нигде не было видно.

«Вот он, маскарад!»

По одной стороне коридора тянулись двери немых, темных аудиторий. Лишь одна из них была в этот вечер открыта и ярко освещена — там находился буфет, где продавали фруктовые воды и сласти. В другой стене коридора были прорезаны широкие окна, выходившие в двусветный клубный зал, освобожденный для танцев. У окон толпились маски и смотрели сверху, чуть ли не из-под самого потолка, на танцующие пары, скользившие по натертому до блеска паркету. Откуда-то из дальнего угла доносились звуки джазовой музыки, самого же оркестра Джабе не было видно.

«Сниму отсюда — превосходный кадр!» — подумал Джаба и с аппаратом в руках высунулся из окна. Посередине зала кружилась в вальсе единственная пара — все остальные танцоры, выстроившись вдоль стен, смотрели на нее. Был объявлен конкурс и назначен специальный приз за лучшее исполнение вальса.

«Эти двое, наверно, и будут победителями. — Джаба щелкнул затвором фотоаппарата. — Красивее танцевать невозможно!»

Невидимый оркестр играл без перерыва, но до внутреннего слуха Джабы звуки музыки доносились лишь временами — в те минуты, когда нить его размышлений прерывалась и мозг, прежде чем отдаться течению ногой мысли на мгновение освобождался и воспринимал окружающее; впрочем, мысль его постоянно возвращалась к одному и тому же предмету — черной маске, мелькнувшей на лестнице и исчезнувшей.

Сухощавая девушка с тоненькими руками остановилась перед Джабой и, не попросив разрешения, приколола к его камзолу квадратный кусочек картона.

— Что это такое? — поднял брови Джаба.

— Ваш адрес! Без него вы не можете получить ни одной записки — Девушка проговорила это с чрезвычайно серьезным видом, был в ее тоне даже оттенок упрека, точно она выговаривала Джабе за очень важное упущение.

Джаба посмотрел на свою грудь. На кусочке картона был выведен номер — 232. Таков был его «адрес». Лишь теперь заметил он, что у большинства присутствующих были приколоты к одежде точно такие же карточки с номерами.

У девушки-почтальона висел на груди «почтовый ящик» — коробка из голубого картона в форме сердца. «От картонного сердца к живым сердцам»… Роскошный заголовок!

— Спасибо, — сказал Джаба девушке. — А я-то удивлялся, почему не получаю писем!

Девушка рассмеялась, кивнула ему и отошла. Но ее тут же остановил юноша, одетый «невидимкой» из романа Уэллса, с лицом, целиком обвязанным бинтами, и в темно-синих очках. Юноша опустил в коробку девушки-почтальона сложенную бумажку. Девушка тут же открыла коробку, посмотрела на номер, надписанный на записке, и пошла по коридору, разыскивая адресата. Человек-невидимка прошел медленным, гуляющим шагом мимо Джабы. В выпуклых зеркальных стеклах его синих очков лениво двигались крохотные отражения юношей и девушек в масках — за оправой очков они внезапно вновь увеличивались, точно выпрыгивали из стекол в коридор.

Джаба поленился спуститься на второй этаж, чтобы войти в зал; вместо этого он пробился к одному из окон и снова посмотрел сверху. Танцы уже окончились, хотя оркестр продолжал играть. На клубной сцене вручали награду паре, одержавшей победу. Раздались аплодисменты. Высокий, худой юноша соскочил с эстрады и помог сойти девушке в белом платье.

— Вот и вышло, как я сказал! — вырвалось громко у Джабы, но никто не обратил внимания на его слова.

На авансцене поставили микрофон. Оркестр переменил мелодию. Хорошенькая девушка с глубоким вырезом на груди и стройными ногами, похожими на два восклицательных знака, опустила микрофон до уровня своих губ и запела. Ей стал подтягивать молодой человек в красном галстуке, с волосами, блестящими от бриолина. Он гнулся в коленях и переламывался в талии, наклоняясь к самому микрофону, чтобы слабый голос его не затерялся в зале. На нем была шелковая рубаха навыпуск, вся в цветных картинках, сюжеты которых Джаба издали не мог разобрать. Певица и певец, высмеивая увлечение всем заграничным, пародировали вопли и хриплые выкрики модных исполнителей западных песенок. «…И поют вот так», — заканчивали они подготовительный куплет, после чего сразу переходили на какую-нибудь из новейших, распространенных зарубежных мелодий. Но эту песенку, исполнявшуюся будто бы в качестве пародии на заграничные эстрадные, джазовые звезды, они исполняли мастерски и с увлечением. «Вот какие хитрюги!» — подумал Джаба.

— Эти выбрали себе самую лучшую личину, — сказал он громко. — Я присудил бы им первый приз на маскараде.

— Поддерживаю! — звонко рассмеялась рядом какая-то девушка, одетая цыганкой, и взглянула на Джабу. — Делают вид, будто высмеивают, а на самом деле…

Девушка оборвала фразу. Два ясных голубых зрачка, выглядывавшие из прорезей маски, застыли, как на картине. Потом картина переменилась — зрачки исчезли за решеткой длинных, изогнутых ресниц и появились снова, став гораздо шире и наполнившись блеском. У Джабы из рук выпало что-то; он посмотрел вниз — на коленях у девушки голубел цветок, полученный им от «тирольской цветочницы» на лестнице. Джаба совсем было забыл, что держал его в руке. «Цыганка» подхватила цветок и протянула ему.

— Оставьте себе, прошу вас! — с изящной непринужденностью настоящего гранда Джаба склонил голову в знак благоволения.

«Цыганка» не проронила ни слова. Она опустила глаза, медленно поднесла цветок к груди, долго смотрела на него — словно собиралась гадать…