Американец, но все-таки русский - Александр Тамоников

В районе полудня вдруг ожил телефонный аппарат.

— Модуль летного состава, — сказал Гусенко, подняв трубку.

— Миша, поступило задание на срочный вылет, — проинформировал его майор Степко.

— Санитарное задание?

— Нет, доставка боеприпасов на передовую.

— Понял. Груз подвезли?

— Обещают в течение часа. В общем, решайте, кто полетит, и готовьтесь. Сейчас звонили из миссии, сказали, что задание срочное и весьма ответственное. Кажется, там боевики окружили батальон правительственных войск.

— Понял вас, Дмитрий Георгиевич. Мы уже одеваемся и выходим.

— Ну и что, Коля? Мы пошли готовить машину, да? — спросил Доглин, когда поступила подробная информация о предстоящем маршруте и задании.

— Да, Саша, машину готовьте. Только полетим на ней мы, — ответил Карбанов, запихивая в планшет полетную карту.

— Почему? — В голосе капитана прозвучала обида.

Майор положил руку на плечо подчиненного и проговорил:

— Саша, в том районе никто из нас ни разу не бывал. Там даже не линия фронта, а пятачок, окруженный с трех сторон, с мелким городишкой в центре.

— Мы, по-твоему, не справимся, что ли?.. Ты так считаешь?

— Конечно, справитесь. Но первым должен лететь командир. Неужели ты на моем месте поступил бы иначе?

Данный вопрос на пару секунд поставил Доглина в тупик.

Однако, спроецировав ситуацию на себя, он вынужден был согласиться с тем, что услышал:

— Ладно, Коля, тема закрыта. Про центровку моего борта помнишь?

— Кажется, она смещена назад. Так?

— Да. При предельной загрузке хода ручки вперед не хватает. Если обратно придется везти раненых, то сажай их ближе к пилотской кабине.

— Понял. Там приземляться не придется. Приказано произвести сброс контейнеров с предельно малой высоты. Но все равно спасибо, что напомнил. Пошли.

Из автомобиля, подъехавшего к площадке, в «восьмерку», подготовленную к полету, были быстро перегружены несколько пятидесятикилограммовых контейнеров с небольшими тормозными парашютами. В первом и втором находились патроны для автоматов Калашникова, ручных и крупнокалиберных пулеметов. В третьем и четвертом — заряды для гранатометов, ручные гранаты. В пятом — снаряды, в шестом и седьмом — мины. Наконец, в последнем, восьмом, — медикаменты.

Грузовой автомобиль отъехал от стоянки. Техник подсоединил кабель для запуска.

Карбанов, дав команду на закрытие входной двери, заскочил в кабину и плюхнулся в кресло.

— Поехали, парни! — заявил он, пристраивая на голове гарнитуру.

Дислоцируясь за пределами Российской Федерации, летчики ВВС использовали не личные позывные, а бортовые номера своих воздушных судов.

— «Восторг», я двадцать семь — сто двадцать. Запуск, — произнес Карбанов, выйдя на связь.

Бортовой техник в это время уже щелкал тумблерами на потолочных панелях.

— Двадцать семь — сто двадцать, запуск разрешаю, — ответил майор Степко. — Ветерок девяносто градусов, пять метров в секунду.

— Условия принял. Разрешили.

Завыл стартер-генератор запускаемого двигателя, лопасти несущего винта начали движение по кругу. В камере сгорания воспламенилось топливо, в открытый блистер пахнуло сгоревшим керосином.

Экипаж зачитал карту и приготовился к взлету.

— Я «Восторг». Двадцать семь — сто двадцать, взлет разрешаю, условия прежние.

— Понял, разрешили.

Карбанов оторвал машину от земли, недолго подержал ее на высоте пятнадцать-двадцать метров, оценивая загрузку. Потом он мягко толкнул от себя ручку, начал разгон и набор высоты.

Карбанов пилотировал вертушку. Гусенко сидел справа от него и вел ориентировку, постоянно сверял подстилающую поверхность с картой. Тараев периодически поглядывал в грузовую кабину, на контейнеры, стоявшие вдоль дополнительного топливного бака.

Ветер был слабый, полет проходил спокойно. Но из-за спешки техник не успел пришвартовать контейнеры. Теперь он опасался, как бы при очередном маневре они не пришли в движение.

Машина шла на небольшой высоте. Внизу мелькали верхушки деревьев и редкие просеки. От базы до точки выброски было около ста двадцати километров, всего сорок минут полета. Маршрут пролегал над территорией, подконтрольной правительству, тем не менее пилоты старательно обходили все населенные пункты. Так было безопаснее.

Погода была вполне приличной. Горизонт прятался за мутноватой дымкой, но облачность отсутствовала. Видимость была отменной.

— Командир, осталось десять километров, — доложил Михаил спустя тридцать пять минут после взлета.

Из-за малой высоты полета населенного пункта экипаж не видел. Карбанов потянул ручку на себя, и вертолет тут же взмыл на сотню метров.

— Наблюдаю городок, — доложил Михаил, кивнув на крыши зданий, показавшиеся вдали, среди которых выделялся остроконечный шпиль католической церкви.

— Да, я тоже вижу. Напомни позывной нашего советника.

— Сейчас. — Гусенко выхватил из планшета блокнот и прочитал: — «Мак».

Майор нажал на кнопку «радио» и проговорил:

— «Мак», я двадцать семь — сто двадцать.

Ответа не последовало. Карбанову пришлось немного сбросить скорость. Он продолжать запрашивать.

— Сто двадцатый, «Мак» отвечает! — наконец-то послышался хриплый голос вперемешку с трескотней выстрелов.

— «Мак», я подхожу к вам на высоте в полсотни метров. К сбросу буду готов через минуту. Прошу обозначить точку.

— Сто двадцатый, шестеро бойцов ждут на восточной окраине.

— Вас понял. Иду на восточную окраину. — Карбанов поправил микрофон и проговорил: — Слышу, что жарковато у вас. Может, помочь?

— Оружие на борту есть? — после небольшой паузы спросил советник.

— Машина транспортная. У нас только курсовой пулемет.

— Тогда воздержитесь, не лезьте. Противник хорошо вооружен.

— Понял вас. Подхожу к восточной окраине.

Тараев уже хлопотал в грузовой кабине. Он открыл задние створки, закрепил на тросе карабины вытяжных фалов, пододвинул вплотную к аппарели первый контейнер и ждал команды на сброс.

При подходе к восточной окраине городишки винтокрылая машина сбросила скорость до сотни километров в час и поднялась до семидесяти метров. Это была минимальная высота, необходимая для раскрытия небольших парашютов, прикреп-ленных к каждому контейнеру.

— Наблюдаю группу вооруженных людей. Они машут нам, — доложил глазастый Михаил.

— Где? — Майор завертел головой.