Порча - Владимир Клавдиевич Буев

мы вынуждены ухаживать за беспомощным человеком, – переживание не из приятных. По натуре я не брезгливый человек, но вот когда в саду жена разливала по лункам жидкость с перепревшей в воде травой, демонстративно отворачивал нос.

– Вера, как ты можешь дышать этим?

– Ничего не понимаешь, это же самое лучшее удобрение, – она подтрунивала надо мной, а я обзывал ее за это толстокожей.

Люди по-разному реагируют, видя помои. Одни обходят стороной, другие ковыряются в них прилюдно. Сами по себе гигиенические мероприятия выполнять и преодолевать при этом отвращение не трудно. Осложнение выползло там, где сроду не ждали. Нам с сыном суждено было вести прямой диалог с чудовищной силой, которая вселилась в Веру и разговаривала с нами ее языком! Не зная брода, мы окунулись в мерзкую топь. А все из-за того, что я продолжал заниматься целительством.

Видит берег: через реку

Отражается – другой.

Не известно человеку,

Что творится за рекой.

Глава 9 Сын

За неделю на город свалилось такое толстое снежное одеяло, какого не смогла напотрошить вся предыдущая зима. На закате високосного года природа будто отыгрывалась за недавний климатический позор.

Сын Алеша прилетел с Севера на самолете. Он поселился в своей комнате и первые дни, как пиявка, прирос к монитору компьютера. Мы не беспокоили его без необходимости. То, что он находился при нас, само по себе было отрадно. Но вскоре сын стал уходить куда-то по вечерам. Мне он ничего не говорил, поэтому я думал, что он снова похаживает к своей подруге, которая нравилась ему со школы. Встретив ее как-то на улице, сын привязался к ней, на волне детских увлечений.

Аня, так звали одноклассницу, побывала замужем и родила. Ее мальчику было четыре года. Два года Алеша ездил работать вахтовым методом на сдаточный объект в Выборг. Деньги зарабатывал неплохие, но безоглядно тратил их на свою пассию и ее ребенка. Сколько мать ни просила, чтобы он привел ее к нам повстречаться, безрезультатно. Подруга якобы, не соглашалась. Мы с Верой обсуждали эту неурядицу. Я тоже пытался повлиять на сына.

– Алеша, если она тебя принимает, то должна и уважать. Почему не приведешь ее домой, не познакомишь с нами?

– Она стесняется.

– Нет, она не стесняется. Она боится, что мы ее тут раскусим и тогда отговорим тебя от нее. Некого будет «доить». Понимаешь?

– Папа, это ты ничего не понимаешь, – возражал сын, а сам, уезжая в очередной раз на вахту, занимал деньги на дорогу.

Нынешние отлучки сына беспокоили меня не столько сами по себе, сколько как вероятный повод для тревог матери. Однако Вера была удивительно спокойна за сына. Во всяком случае, мне ничего не высказывала. Да я пока и не спрашивал.

В субботу Вера попросила, чтобы я приготовил ей бульон из курицы.

– Вова, в морозилке курица, домашняя, Таня привезла. Свари бульон. Жиденький, без картошки. Купи яичной лапши, разрежь курицу, повари немного, потом разломай лапшу и положи туда, – она привыкла, что кухня – это женская вотчина и терпеливо передавала мне эстафету бытовых хлопот.

Придя из магазина, я поставил вариться бульон. Взболтал в мензурке эмульсию, принес, оставил на табурете с ломтиком хлеба. Вера выпила нерешительно. Когда бульон сварился, она похлебала с аппетитом. Похвалила, как вкусно. Через несколько минут все вырвало.

На фотографии, сделанной Вере по случаю Дня рождения, она смотрит со стены, энергично улыбаясь, будто спрашивает, кто из нас счастливее. Откровенно довольная, полная жизненных сил! Снимок жестоко рассек поток памяти. Когда дерево растет во дворе, ты, ежедневно проходя мимо, не замечаешь его. И отмечаешь присутствие дерева, когда его срубят. Какое раскидистое оно, оказывается. Было…

Между нами не было не то, что разговоров, даже намеков о смерти не было. Вера по-прежнему держалась ровно. Голова у нее была ясная, взгляд осознанный. Заботы были простые и насущные. Что купить? Что сварить? Спал я настороженно. По ночам, пробуждался, посматривал на нее. Часто приходилось превозмогать себя. То одеяло сползет, то отекшая нога свиснет с постели. Но я не отчаивался, верил, что все обойдется.

Как-то, придя с работы и увидев, что сына нет дома, спросил:

– Алеша у одноклассницы?

– Нет, у него теперь другая!.. – Вера интригующе помолчала и добавила, расставляя точки над i. – Здесь недалеко живет.

– А та где? – от удивления я разинул варежку, не зная, как квалифицировать неожиданную новость.

– К другой теперь ходит! – Вера посмотрела на меня, будто ладони распахнула: глухой, мол, что ли? Потом доверительно поведала: – Вика. Родители оставили ей двухкомнатную квартиру. Она ее сдает, а сама снимает однокомнатную. – Я понимал, что Вера поверяла мне недавние откровения сына. – Там встречаются. Квартира ухоженная, говорит.

Так сложилось в нашей семье, что сыновья делились сокровенными темами больше с матерью, чем со мной. Меня это вполне устраивало, тем более что Вера почти обо всем мне потом рассказывала.

– Что за девушка? Нравится ему?

– Говорит, нравится.

– Неужели парень за ум взялся? Может, женится, наконец? Перестанет по вахтам ездить, – увлекшись, я размечтался: – А вдруг у него родится ребенок, раньше, чем у старшего? Представляешь? Что тогда будет? – Вера тотчас остепенила меня:

– Опять картинки рисует!

После этого разговора, я зачем-то зашел в Алешину комнату и случайно увидел на диване неосторожно оставленную расписку. Судя по документу, не подруга, а наш сын арендовал и расплачивался с хозяйкой за квартиру. Вере про расписку я ничего не сказал, а сына на следующий день решил повоспитывать.

– Алеша, ты вот уходишь постоянно из дома. Отдаешь себе отчет, что творишь? Я для чего вызвал тебя с вахты? Мама умирает, а ему хоть бы что!

– Она не умирает.

– Алеша, она умирает, – жестокие слова эти я произнес наотмашь, чтобы только урезонить сына. Про себя же, и мысли о смерти не допускал.

– Папа, что ты такое говоришь? Нельзя же так, – сын упрекал меня за бесцеремонность.

– А как ты поступаешь, так разве можно? Тебе как будто все равно, в каком она состоянии, – после этого разговора Алеша несколько дней свою новую подругу не навещал.

Когда церковные свечи у меня закончились, я попросил сына съездить за ними в церковь. Предварительно позвонил тете Зое, попросил, чтобы приняли его там: он никого еще не знает. Общаясь по Интернету с виртуальными собеседниками, сын выдавал себя за приверженца старообрядческой православной веры. Он был окрещен не в купели, а в озере, и носил «наш» крестик (без образа распятого Христа), однако никогда не молился и в церкви ни разу не был.