Спросите у пыли - Джон Фанте

Имя человека, который оценил мой рассказ, было Джуди, а фамилия Пэлмер. Кто-то постучался ко мне после обеда, я открыл дверь и увидел ее. В руках она держала журнал. Ей было всего-навсего четырнадцать — завитки каштановых волос и красная лента, повязанная бантиком чуть выше лба.

— Вы мистер Бандини?

По ее глазам я понял, что она прочитала «Собачка смеялась». Я понял это мгновенно.

— Вы прочитали мой рассказ? И как, вам понравилось?

Прижимая журнал к груди, она улыбнулась:

— Я думаю, он прекрасен. О, это так здорово! Миссис Харгрейвс сказала, что это вы написали. И еще она сказала, что вы можете подарить мне экземпляр.

Сердце заклокотало у меня в горле.

— Входите! Пожалуйста! Садитесь! Как ваше имя? Конечно, вы получите экземпляр. Обязательно! Только зайдите!

Я заметался по комнате, выбирая стул получше. Она села с таким изяществом. Платьице, совсем еще детское, скрывало ее колени.

— Хотите воды? Сегодня так жарко. Вас, наверное, мучит жажда.

Но она отказалась. Она нервничала. Я видел, что напугал ее, и старался вести себя вежливее, мне не хотелось, чтобы она ушла. В те дни у меня еще оставались кое-какие деньги.

— А хотите мороженого? Или я угощу вас молочным коктейлем?

— Я не могу, мама будет сердиться.

— Вы тоже здесь живете? А ваша мама, она прочитала мой рассказ? Да, как ваше имя? Мое имя, надеюсь, вы уже знаете? Я — Артуро Бандини.

И я гордо улыбнулся.

— О, да!

Дыхание ее заволновалось, и глаза расширились от восторга, так что мне захотелось броситься к ее ногам и заплакать. Я чувствовал щекотание в горле — позыв к рыданиям.

— Точно не желаете мороженого?

Она была очень трогательная, сидела, склонив розовый подбородок и прижимая журнал крохотными ручками.

— Нет, спасибо, мистер Бандини.

— Может быть колы?

— Спасибо, нет.

— Рутбир?

— Пожалуйста, не беспокойтесь.

— Ну, как же вас зовут? Меня… — и осекся.

— Джуди.

— Джуди! Джуди! Джуди! Прекрасно! Как имя звезды. Это самое чудесное имя, которое я когда либо слышал!

— Спасибо.

Я открыл платяной шкаф, в котором хранил журналы. В запасе у меня еще оставалось штук пятнадцать.

— Я подпишу вам. Что-нибудь хорошее, специально для вас.

Ее лицо вспыхнуло восхищением. Эта маленькая девочка не притворялась, она действительно была взволнована, и ее искренняя радость, словно прохладный поток воды, струилась на меня.

— Я дам вам два экземпляра и оба подпишу!

— Вы настоящий мужчина, — сказала она, наблюдая, как я открываю бутылочку с чернилами. — Я поняла это по вашему рассказу.

— Ну, я не совсем еще мужчина. Я не намного старше вас, Джуди.

Мне не хотелось выглядеть стариком перед ней. Я старался молодиться, насколько это возможно.

— Мне всего лишь восемнадцать, — соврал я.

— Всего?

Она была явно изумлена.

— Ну, будет девятнадцать через пару месяцев.

Я написал в оба журнала что-то приятное. Не помню дословно, но это было неплохо, то, что я писал, шло от самого сердца, потому что я был очень ей благодарен. Но мне не хотелось ее отпускать, хотелось слушать ее голос, такой тихий и почти бездыханный, хотелось задержать ее в моей комнате насколько это возможно.

— Знаете, вы бы оказали мне большую честь, вы бы просто осчастливили меня, Джуди, если бы согласились почитать мой рассказ вслух. Я никогда не слышал, как он звучит.

— Я с удовольствием почитаю! — и она вся вытянулась с пылким рвением.

Бросившись на кровать, я уткнулся в подушку. И юная девушка стала читать мягким и нежным голосом, и я расплакался после нескольких предложений. Это было как во сне, ангельский голос заполнил всю комнату, но вскоре и она начала всхлипывать, время от времени прерывая чтение, сглатывая слезы и протестуя:

— Я больше не могу читать, не могу…

Повернувшись к ней, я молил ее:

— Но вы должны дочитать, Джуди. О, прошу вас, довершите!

И в тот момент, когда мы достигли пика нашего эмоционального всплеска, высокая, с ожесточенным лицом женщина неожиданно, без стука ворвалась в мою комнату. Без сомнения, это была мать Джуди. Свирепые глаза изучили меня, затем перекинулись на Джуди. Не проронив ни слова, она взяла дочь за руку и поволокла прочь. Девчушка, прижимая журналы к слабой груди, моргнула мне заплаканными глазами на прощанье. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. И больше я ее никогда не видел. Их исчезновение осталось загадкой и для миссис Харгрейвс, они съехали в тот же день, даже не пожелали переночевать.

Письмо от Хэкмута. Оно было в почтовом ящике. Я знал, что письмо от него. Я мог сказать это еще за милю.

Я просто чувствовал его, словно бы по спинному хребту скользнул кусочек льда. Миссис Харгрейвс протянула мне конверт, и я просто выхватил его из ее рук.

— Хорошие новости? — поинтересовалась хозяйка, ведь я задолжал ей кучу денег.

— Нельзя сказать ничего определенного. Но это письмо от великого человека. Он может прислать пустой лист, и это будет хорошей новостью для меня.

Но я знал, что хороших новостей в том смысле, в каком подразумевала миссис Харгрейвс, в этом письме быть не могло, я не посылал всемогущему Хэкмуту рукописей. Это был ответ на мое длиннющее письмо, посланное несколько дней назад. Он был очень проворный, этот Хэкмут. Он просто ослеплял своей быстротой. Вы не успевали опустить письмо в почтовый ящик на углу квартала, как по возвращению в отель вас уже ожидал ответ. Но, боже мой, как его письма были кратки. В ответ на мои сорок страниц всего-навсего маленький абзац. Правда, в этом-то и заключалась их прелесть, потому что его ответы были просты, доходчивы и легко запоминались. Он знал свое дело, этот Хэкмут. У него был свой стиль. Как много он мог дать! Даже его запятые, его точка с запятой исполняли свой особый танец. Обычно я осторожно сдирал с конверта марки и проверял, не было ли под ними чего.

Я сел на кровать и развернул лист. На нем было очередное краткое сообщение, не больше пятидесяти слов. Оно гласило:

Дорогой мистер Бандини,

С вашего разрешения, я хочу исключить приветствие и прощальные слова из вашего длинного письма и напечатать его в журнале как рассказ. Мне кажется, вы прекрасно потрудились. Я думаю, «Давно утраченные холмы» послужит неплохим названием. Чек прилагается.

Искренне ваш,

Д. К. Хэкмут