Воображаемые девушки - Нова Рен Сума

– Привет, – ответила я.

Его брат надавил на газ и выехал с парковки.

Руби захотела бы послушать историю о нашей поездке к карьеру, она ждала бы ее. Ей хотелось бы чего-то фантастического – и не без динамичных приключений, от которых наши сердца начали бы биться быстрее.

Мне следовало выдумать что-то, здесь, прямо в машине. Вообразить достойную историю.

Первым делом, нам нужно было избавиться от Пита – так или иначе. Руби бы не хотелось, чтобы в этой истории был и Пит, так что… может быть, мы бы остановились заправиться и он стоял бы со шлангом целую вечность. Или мы бы ехали себе спокойно, как вдруг небо над нами разверзлось и нечто, чему мы не знали названия, темное, размахивающее крыльями, налетело бы на нас, схватило его за горло, и Оуэну не оставалось бы ничего другого, как сесть за руль самому. Да, что-то невероятное, типа такого, чистый вымысел. Что-то, что завладело бы вниманием Руби.

Пит исчез бы, кому какое до него дело, а я пересела бы на пассажирское сиденье рядом с Оуэном, и нас разделяли бы только большой стакан с газировкой в подстаканнике и рычаг переключения передач.

И тут, пока мы неслись бы по Двести двенадцатому шоссе, Оуэн посмотрел бы на меня, по-настоящему посмотрел, впервые за все время. Может, он бы вспомнил, как игнорировал меня в школе, и устыдился этого.

Мне должно было быть все равно, конечно. Я была как моя сестра, разве нет? Созданная ее едкими шпильками в адрес всех парней, ее кирпичными стенами, которые она возводила, чтобы не впускать ни одного из них в свою душу. Мне нужно было поступить так же, как Руби поступала с любым парнем, к которому теряла интерес, – словно ее сердце выползало из грудной клетки, чтобы умереть, но другой даже не подозревал об этом, не ощущал запах его разложения.

Но я так не хотела.

Если пришло время мне рассказывать историю, то это была бы моя история, и Руби позволила мне поведать ее. Оуэн повернулся бы и сказал…

Раздался звук вибрации. Я посмотрела на свой мигающий телефон.

Увидела что? Я сидела на заднем сиденье, Пит по-прежнему был за рулем, и перед моими глазами маячил лишь затылок Оуэна.

Мы подъехали к карьеру, и он выскочил из машины сразу же, как только она остановилась. На гравийной площадке, не видимой с дороги, в беспорядочной мешанине стояла целая уйма автомобилей, но большого белого «Бьюика» Руби среди них не было. Должно быть, она попросила какого-нибудь тюфяка быть трезвым водителем и подвезти ее, а потом отвезти домой нас обеих.

В воздухе витал запах дыма – слабый, но застревающий в горле – а сквозь деревья просачивались всполохи теплого света. Большой костер.

Я оставила свои сумки в машине Пита. Иначе никак: вечеринка была в самом карьере, и единственным способом добраться туда была недавно протоптанная тропинка через деревья. Пит шел впереди, показывая дорогу, я за ним, а затем Оуэн. Когда я вдруг резко остановилась, он, оказавшись ближе, чем я ожидала, наступил на задник моей туфли.

– Извини, – пробубнил Оуэн.

– Прости, – пробубнила я в ответ.

И этой ночью, под дубами, соснами и другими деревьями, названия которых я так и не удосужилась выучить, мы с ним оказались так близко друг от друга, как никогда раньше, и эта близость длилась три, четыре, пять секунд, пока он не отошел в сторону и не проскользнул мимо меня, и его рука коснулась моей руки. От него пахнуло сигаретами, и мне захотелось, чтобы от него пахло по-другому. А потом он исчез.

Я потеряла Пита, и мне пришлось идти самой, на ощупь, вытянув вперед руки, пока деревья наконец не расступились. Под моими ногами зашуршал гравий, стало шумно, и я заскользила вниз по склону. Это была яма, просторная и глубокая, заполненная людьми, которых я знала. А может, людьми, которые знали Руби, поэтому им приходилось как минимум притворяться, что они меня знают, потому что я была ее сестрой. Здесь, дома, я прежде всего была именно ее сестрой.

Руби была рядом – где-то неподалеку. Я ощущала ее в темноте.

Оказавшись на дне ямы, я посмотрела на другой склон, где в ночи сверкал красный гребень – горящий костер, – и там увидела ее.

Она ждала меня.

Ждала услышать о том, как я без сожалений оставила штат Пенсильвания. Она спросит, я отвечу, и мы снова будем жить в своем ритме, а потом начнется лето, с того самого момента, где остановилось два года назад, когда в одну теплую ночь, подобную этой, все пошло наперекосяк.

Я уже почти взобралась на противоположный склон, когда меня остановили. Чья-то рука схватила меня за лодыжку и потянула вниз.

– Хлоя! Я слышала, что ты будешь здесь! – воскликнула какая-то девчонка.

Она растянулась на покрытом гравием склоне в компании своих друзей, наверное, мы знали друг друга или когда-то знали. Там были другие девчонки, и парни тоже. Началось обычное «а помнишь это?», «а помнишь то?», «ты теперь будешь жить с Руби?», и «правда?», и «вау!», и «эй, хочешь пива?».

Мой карман завибрировал. Снова Руби.

Она была где-то в ночи – могла видеть меня, а я ее нет.

Потом пришло еще одно сообщение:

И еще одно:

Что было странно, потому что пиво ей не очень нравилось – из-за пены. Наверное, поэтому мне сразу же стоило догадаться, что она решила подставить меня. Я должна была понять, что наша с ней встреча здесь никак не связана с вечеринкой, потому что на самом деле вечеринки были Руби до лампочки, даже ее собственные.

Но на тот момент меня занимало лишь одно – найти в темноте тот кег, а потом, отыскав, взобраться по склону, мимо развалившихся на нем людей, и не наступить на чью-нибудь руку.

Когда я оказалась у кега, мои глаза уже привыкли к тусклому освещению. Стало более-менее понятно, где мы: либо на старой стройплощадке, либо там, где хранили гравий. Вдалеке виднелся кран, заблокированный сложенными в кучу бетонными плитами. Воздух казался плотным из-за пыли, поднимавшейся от ног проходящих мимо людей. Нас окружали деревья, и где-то там, в темноте, были горы – жалкое подобие того, что можно увидеть днем.

Я видела все четко и в то же время нет.

Казалось, словно я смотрела на поверхность откуда-то снизу. Откуда-то из глубины, которая всасывала меня все сильнее, а вокруг выступали пузырьки из-за моего сопротивления, и легкие жгло от удушливого воздуха. Такое знакомое ощущение, как будто я уже бывала здесь раньше.

Время разлилось вокруг меня, закрутило меня, как барабан стиральной машинки, а потом резко остановилось. И я снова оказалась здесь, как ни в чем не бывало. Я была здесь.

Как и она.