Воля императора. Крепость - Евгений Васильевич Шалашов

мире. Моя Марина была такая же. И эта Марина тоже достойная девушка. Стоит только посетовать на то, что Российская империя в её лице потеряла достойную императрицу. Если бы не условности, быть может, она и смогла бы привнести немало важного в судьбу страны. Но так уж вышло и быть такому просто не суждено.

Я поклонился Марине и, сделав шаг на встречу, крепко обнял девушку. Та хотела было отстраниться, но не успела, а потом обмякла и сама прижалась ко мне, уткнувшись лицом в плечо.

— Спасибо, Саша, — произнесла она. — Спасибо, что так долго боролся за наше с тобой будущее, хотя мы оба в глубине души понимали, что борьба заведомо проигрышная и ни к чему хорошему не приведёт. Для меня это было очень ценно и важно.

Я ничего не ответил, лишь гладил её по голове, а затем поцеловал в макушку.

— До встречи, Марина, — наконец, произнёс я, разомкнув объятия

— Прощайте, ваше императорское величество, — грустно улыбнулась Марина, затем повернулась и направилась куда-то вглубь оранжереи.

Немного постояв на месте и посмотрев ей вслед, я развернулся и направился к кабинету Ольги Николаевны.

— Что ты такой мрачный? — спросила у меня матушка, когда я вошёл к ней в кабинет, чтобы забрать Рыжего.

— Всё хорошо, — соврал я.

— Раз ты такой мрачный, значит, и правда всё хорошо, — безжалостно согласилась великая княгиня. — Думаю, и сам понимаешь, что всё верно, и так должно быть.

Я ничего не ответил.

— Кстати, как там Александр? — спросил я. — Хорошо себя чувствует?

Ольга Николаевна тяжело вздохнула.

— Не скажу, что идёт на поправку, но после выявленной и вылеченной болезни выглядеть стал куда лучше. Сама не понимаю, как врачи упустили этот момент.

— Надежды на то, что он очнётся, нет? — спросил я.

— Это очень маловероятно, — с грустью в голосе ответила императрица. — Я нет-нет, да подумываю, может проще ему и вовсе навсегда уснуть, чтобы уже не мучить ни его, ни себя. Порой я даже со страхом размышляю о том, что будет, если мой сынок очнётся. И будет ли он в себе. А если будет в себе, то, как воспримет свою участь? Ведь ему предстоит очень долгая реабилитация.

Мне на это ответить было нечего.

— Не думайте о плохом. Признаюсь вам, порой я с великой надеждой думаю о том, как будет хорошо, когда он очнётся и наконец заменит меня на престоле. Мне больше не нужно будет заниматься государственными делами, и смогу хоть чуть-чуть заняться своей жизнью.

— Нашли из-за чего грустить, — усмехнулась Ольга Николаевна. — Вся страна о вас и переживает. Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но вот представился случай. Решение моего отца было на удивление очень удачным, и империя в вашем лице получила достойного правителя. По крайней мере, ваши решения и действия говорят об этом лучше любых надежд и увещеваний. Так что не переживайте лишний раз о том, как могло бы быть, или о том, чего не произошло. Смотрите в будущее и на то, что происходит здесь и сейчас в вашей жизни. О подобной судьбе, как у вас, мечтают многие. И многие хотели бы оказаться на вашем месте. Да вот не каждый бы сдюжил. Может, хватит думать о том, как могло бы быть, а потратить силы на то, чтобы, находясь на своём месте, делать то, что нужно.

Стоит ли говорить о том, что всю последующую дорогу до Царского Села я был погружён в тяжёлые думы.

Один только Рыжий меня и спасал, то и дело тыкаясь мордой в лицо, говоря, мол, «Ладно тебе, хозяин, о грустном думать. Лучше подумай, чем меня кормить — это куда важнее сейчас».

Наверное, в чём-то кот был прав.

И матушка была права.

Что лишний раз переживать о несбыточном, когда следует быть максимально эффективным, находясь на своём месте. Хотя и такие моменты должны быть в жизни каждого человека. Пускай в дороге, да хоть немного позволить себе погрустить

Глава 7

А не посол бы ты…

Первый день в Царском Селе начался с небольшого совещания с военными генералами: Шапошниковым, Рокоссовским, а также прибыл полковник Фраучи. Казалось бы, уехал далеко за город, а служба от меня никуда не делась. Все чиновники, несмотря на раннее утро, уже дожидались меня в кабинете.

Новости были разные. Хорошие, плохие и тревожные. Сначала доложили о том, что готова первая партия пистолета-пулемёта Судаева в количестве 500 штук, причём собрали их едва ли за месяц. И эти темпы только радовали. Командование оценило необычайную эффективность этого нового оружия, а также простоту и дешевизну производства. А учитывая, что это была пробная партия, обещали, что дальнейшее производство будет значительно быстрее. По словам Шапошникова, огневая мощь нового оружия поражала воображение, в чём лично я не сомневался.

Следующим выступал генерал Рокоссовский, который предлагал довольно любопытное решение проблемы кадрового голода нехватки офицерского состава.

Как я понял, сейчас в Российской империи бригадная система армии. А именно, есть бригады, в каждой из которых состоит по два полка. А уже из двух бригад получается дивизия, и дальше по восходящей. Рокоссовский же предложил убрать бригады как промежуточное звено, тем самым высвободив довольно большое количество высшего офицерского состава, ведь у каждой бригады отдельный штаб и отдельное начальство.

Высвободившихся офицеров (тех, кто заслуживает) Рокоссовский предложил повысить, сделав их командирами дивизий, которые, в свою очередь, генерал предложил не упразднить, а сделать меньше — не из четырёх полков, а из трёх, что сделает их более мобильными, однако и нагрузка на личный состав будет меньше, что упростит переход армии на новую систему. Так и бывшим бригадным офицерам проще будет принять новую нагрузку. А с тех дивизионных офицеров, которые привыкли управлять четырьмя полками или же двумя бригадами, личная нагрузка спадёт, и они смогут оказать поддержку и поделиться опытом с новыми офицерами, либо как-то иначе организовать обмен опытом.

Идея мне понравилась. Я был совершенно согласен с тем, что лишнее количество прослоек и звеньев лишь усложняет коммуникацию и систему. Опять же, в этом случае нам потребуется гораздо меньшее количество офицеров на тот личный состав, который уже сейчас задействован и мобилизован. А значит, что освободятся дополнительные кадры для набора новобранцев.

К тому же, я совершенно не помню, чтобы бригады упоминались во времена Второй мировой войны. Видимо, в моём мире командование когда-то поступило также, упразднив их, а соответственно, ничего нового мы здесь не изобрели, а лишь повторяем историю, поэтому я совершенно не видел никаких причин игнорировать это нововведение. Добавил лишь от себя, повернувшись к генералу Шапошникову:

— Я думаю, одной из задач стоящих перед нами, не только оптимизировать командный состав и подготовить новый, но сберечь и опытных офицеров. — лишь заметив недоумение на лицах собравшихся, понял свою ошибку.

Первой мировой для России ведь не было. Это была серьёзная проблема для моего мира, русские офицеры, в попытке доказать доблесть шли впереди своих подразделений. Особым шиком считалось идти впереди полка, с папироской в зубах и со стеком. Как результат — русская армия несла огромные потери. К семнадцатому году кадровый состав был почти полностью выбит. Офицеров, закончивших училища, имевших опыт заменили прапорщиками военного времени, конечно, были и среди них талантливые люди, но это ведь совсем не то. Впрочем, да и в Великую отечественную тоже. Командиры дивизий ходили в атаку в первой линии. В результате командиры подразделений бывали либо ранены, либо убиты. К году так, к семнадцатому, большинство русских офицеров были либо из бывших гимназистов, семинаристов и «реалистов», либо из старослужащих (ну, эти еще куда ни шло!). И средний возраст таких офицеров составлял двадцать — двадцать пять лет. И как мальчишкам командовать взрослыми, сорокалетними мужиками? Хорошо, если имелся талант и воля, а коли нет? Вот и получили сначала февральскую, а потом и октябрьскую революции.

Офицеры, дорогие мои, товар штучный, его беречь надо. Осталось понять, как донести мысль до генералов и офицеров?

— Видите ли, господа генералы, я знаком с доблестью и самоотверженностью русских офицеров, что в первых рядах готовы вести за собой полки. Однако смельчаки часто забывают, что сохранение и жизни порой куда важнее их геройских подвигов. Ведь погибнув, офицер оставляет своих солдат одних. В общем ставлю такую задачу перед командованием: убедить, а то и вдолбить офицерам, чтобы не лезли