Сказки братьев Гримм (сборник) - Филип Пулман

Она не сказала ни слова, только кивнула. Король понял, что это и было ее ответом. Он вскарабкался на дерево, чтобы помочь ей слезть, посадил на своего коня, и они вместе поехали в его дворец.

Свадьба прошла очень весело и с большим размахом, но люди заметили, что невеста не разговаривает и не смеется.

И все-таки их брак оказался счастливым. Они прожили несколько лет, и вдруг королева-мать принялась клеветать сыну на жену.

Однажды она сказала королю:

– Эта оборванка, которую ты привел в наш дом, не лучше самой последней нищенки. Кто знает, какие злодеяния она задумала? Пусть она не говорит, но хоть иногда могла бы смеяться. Всякий, кто не улыбается, наверняка задумал что-то нехорошее.

Сначала король отмахивался, не желая слушать эти разговоры, но королева-мать не унималась и продолжала наговаривать на его жену. И в конце концов король начал ей верить.

Молодая королева предстала перед судом, в котором заседали любимцы королевы-матери, и они, недолго думая, приговорили ее к смерти.

Посреди двора у замка сложили огромный костер, на котором должны были сжечь молодую королеву. Король смотрел на него, стоя у окна самой высокой башни, а из глаз его текли слезы, ведь он продолжал любить свою жену. И вот, когда ее привязали к столбу и красное пламя, поднимаясь все выше и выше, уже стало лизать ее платье, прошли последние мгновения семи лет.

Внезапно с неба спустилось двенадцать воронов, и шорох их крыльев огласил королевский двор. Как только лапы птиц коснулись земли, они снова превратились в ее братьев. Подбежав к костру, они расшвыряли горящие поленья, развязали сестру и погасили все искры на тлеющем платье. Обнимая и целуя ее, они увели сестру подальше от столба.

А молодая королева стала смеяться и разговаривать как раньше. Король был потрясен до глубины души. Теперь, когда она могла говорить, рассказала ему, почему так долго хранила молчание и не смеялась. Как он обрадовался, когда понял, что все, в чем его мать обвиняла молодую королеву, – ложь.

Теперь уже обвинения пали на королеву-мать, и суд счел ее виновной. Ее посадили в бочку с ядовитыми змеями и кипящим маслом, и она умерла.

* * *

Тип сказки: ATU 451, «Девушка, которая искала своих братьев».

Источник: история была рассказана братьям Гримм Джулией и Шарлоттой Рамус.

Похожие истории: Александр Афанасьев, «Гуси-лебеди» («Народные русские сказки»); Катарина М. Бриггс, «Семь братьев» («Английские народные сказки»); Итало Кальвино, «Двенадцать волов с золотыми рогами» («Итальянские народные сказки»); Якоб и Вильгельм Гримм, «Семь воронов» («Детские и семейные сказки»).

У этой сказки множество близких родственников, и легко понять, почему. Завораживающее зрелище почти одинаковых братьев, превратившихся в птиц; очарование их сестры, которая в силу случайности стала причиной их превращения и дала практически невыполнимую клятву; ее верность и отвага, страшная судьба, которая, казалось, ее ожидала, если бы не чудесное возвращение братьев; шум множества крыльев – все это делает сказку очень красивой.

В версии братьев Гримм тема хижины с лилиями обыграна несколько неуклюже. Я ввел старуху в сказку раньше, чем это было сделано в оригинале, чтобы сберечь время.

Интересно, что королева-мать сначала фигурирует как Mutter (мать), а через несколько предложений как Stiefmutter (мачеха). Этот вопрос возникал уже не единожды. И только рассказчик может его разрешить, больше – никто.

Взял Братец Сестрицу за руку и шепнул:

– С того момента, как умерла наша матушка, мы ни единого часа не были счастливы. Мачеха бьет нас каждый день, а ее одноглазая дочь норовит пнуть каждый раз, когда мы проходим мимо. Едим одни сухие корки. Собаке под столом и то больше достается, ей частенько перепадают куски мяса. Видела бы наша матушка, как нам приходится жить! Давай уйдем отсюда, куда глаза глядят. Даже бродягам и то живется лучше нас.

Сестрица лишь кивнула головой. Все, что сказал Братец, было истинной правдой.

Дождавшись, пока мачеха уснет, они вышли из дома, тихонько прикрыв за собой дверь. Целый день брели по лесам, по полям, по лугам и горам. И вот начался дождь, и Сестрица сказала:

– Это господь плачет, и наши сердца плачут вместе с ним.

К вечеру пришли они в лес. Они так устали от голода и горя, так испугались сгущавшейся вокруг темноты, что забрались в дупло дерева и крепко уснули.

На следующее утро они проснулись, когда солнце уже грело своими лучами дерево, давшее им приют.

– Просыпайся, Сестрица, – говорит Братец. – На улице тепло и солнечно, а мне очень хочется пить. Я слышу, где-то рядом журчит ручей. Пойдем и напьемся из него!

А мачеха их была ведьмой. Она умела видеть сквозь сомкнутые веки и следила за детьми с того самого момента, как они на цыпочках ушли из дома. Ползла за ними, почти сливаясь с землей, как умеют делать только ведьмы, наложила заклятия на все ручьи в этом лесу, а потом отправилась спать.

Но Сестрица научилась понимать бегущую воду и знала, о чем журчит ручей. Как только Братец поднес сложенные ладошки, наполненные водой, к пересохшему рту, она закричала:

– Не пей! Ручей заколдован. Всякий, кто попьет из него, станет тигром. Вылей воду! А то превратишься в тигра и разорвешь меня на кусочки!

Братец послушался, но жажда по-прежнему мучила его. Они пошли дальше и очень скоро нашли еще один ручей. На этот раз она первая подошла к нему, встала на колени и прислушалась.

– И из этого ручья тоже не пей! – сказала она. – Он говорит, что всякий, кто из него попьет, превратится в волка. Мачеха наверняка и его заколдовала.

– Но я так хочу пить! – сказал Братец.

– Ты станешь волком и съешь меня.

– Я обещаю, что не буду!

– Волки не помнят своих обещаний. Давай найдем другой ручей, который никто не заколдовал. Пошли дальше.

Прошло много времени прежде, чем они нашли третий ручей. Сестрица наклонилась над ним и услышала, о чем журчит вода.

– Всякий, кто попьет из меня, превратится в оленя. Всякий, кто из меня попьет, станет оленем.

Она обернулась, чтобы предупредить Братца, но было слишком поздно. Жажда так измучила его, что он упал на землю и погрузил в струи воды свое лицо. И в то же самое мгновение оно стало меняться, удлинилось, покрылось нежной шерсткой, а ноги превратились в оленьи копытца. Превратившись в олененка, он встал, неуверенно покачиваясь на четырех ножках.

Сестрица увидела, что он испуганно оглядывается, собираясь убежать в лес, бросилась к нему и обняла руками за шею.

– Это я, Братец! Твоя сестра! Не убегай от меня, или мы навсегда потеряем друг друга. Что же ты наделал, Братец? Что ты наделал?