Нить судьбы - Роберт Святополк-Мирский

В свои тридцать шесть Гусев еще не был женат, и, несмотря на хорошую службу, не нажил хоть какого–нибудь состояния.

Причиной этому был целый ряд обстоятельств.

Первое и, пожалуй, самое главное: Владимиру не повезло с рождением — он был шестым сыном в семье своего отца Елизара Гусева, которому в свою очередь не повезло с господином. Гусев–отец, как и покойный Алексей Бартенев, с которым, он, как и с Левашом Копыто, был некогда в большой дружбе, имел несчастье служить в свое время князю Можайскому, но и тому опять же не повезло — его судьба сложилась так, что вынужден был он покинуть родную землю и навсегда удалиться в изгнание в Литву, где и скончался. Уже сам тот факт, что Елизар Гусев служил московскому отъездчику, отнюдь не помогал ему продвинуться по служебной лестнице, и когда, умирая, он разделил свое имущество между шестью сыновьями, оставив минимальное приданое пятерым дочерям, на долю его шестого сына Владимира Гусева не досталось практически ничего.

Молодому Владимиру пришлось заботиться о себе самому.

Но в природе, должно быть, существует определенное равновесие, и в противовес неудачному рождению шестым по счету и невезению отца, Господь щедрой рукой наделил Владимира Гусева талантом к изучению наук и добродетелью неутомимого трудолюбия. Благодаря этому уже к двадцати годам Владимир Гусев собственными усилиями сделал значительную карьеру и приблизился вплотную ко двору. Он занял место одного из пятерых подьячих — помощников великокняжеского дьяка, любимца Великой княгини Софьи, Алексея Полуехтова.

Но на этом все остановилось.

И вдруг в прошлом году — неслыханная удача! Именно его, Владимира Гусева, выбирает Алексей Полуехтов для исполнения важной миссии, и впервые Владимир удостоился приема у самой Великой княгини.

Софья лично поручила ему тайно встретиться с сыном того самого Можайского, которому служил его отец (а может быть именно поэтому она меня и выбрала, ведь наверняка расспрашивала у Полуехтова, кто бы лучше подошел, и вот неудача батюшки обратилась моей удачей) и передать ее просьбу, чтобы православное литовское дворянство во всем помогало нынешней Великой литовской княгине — дочери Софьи, а уж Елена постарается воздать всем по их заслугам.

И уже тогда Владимир Гусев почувствовал, что в этом, на первый взгляд невинном поручении, кроется еще что–то не ведомое ему, но таящее в себе некую опасность, холодок которой он ощутил в ту минуту, когда пристальный испытывающий прощальный взгляд Софьи как бы пронзил его душу.

Он выполнил порученное ему дело, и тут же Полуехтов назначил его старшим подьячим — Гусев сразу перепрыгнул на пять ступенек своей карьеры, а Великая княгиня снова приняла его и собственноручно вручила бархатный мешочек с несколькими золотыми рублями, отчеканенными когда–то покойным мастером Аристотелем Фиорованти.

Но холодок опасности, закравшийся в душу Владимира Гусева, не только не исчез после всех этих милостей, — больше того, он постоянно леденил душу и в течение целого года Владимир жил в напряженном ожидании, что вот–вот случится что–то особенное, необычное, — ведь неспроста все это было, ведь не происходят такие дивные перемены просто так, случайно, от ничего.

И предчувствие не обмануло его.

Неделю назад пригласил его к себе Алексей Полуехтов, но не во дворец, не в свою палату, а на верховую прогулку в подмосковный лес и там, в тенистой глубине, где ничьи уши не могли услышать их разговора, сказал ему:

— Я давно наблюдаю за тобой, Владимир. Ты способен, трудолюбив и заслуживаешь гораздо больше, чем сейчас имеешь. Твой отец верно служил Можайскому, и даже после его бегства никогда не стыдился называть себя его слугой, хотя при дворе этого очень не любили. Но он был человек чести, и я надеюсь, что ты унаследовал это качество от него. Я сообщу тебе сейчас кое–что очень важное, ибо думаю что ты и только ты с твоими способностями, возможностями, трудолюбием и умением ладить с людьми сможешь взять в свои руки это дело и довести его до успешного завершения.

Вот оно! Я так и знал. Сейчас! Сейчас он мне это скажет и придется делать выбор.

— Я знаю, — продолжал Полуехтов, — что ты дружен с подьячим Афанасием Яропкиным, с братом нашего подьячего Урнова Поярком, да и дьяк Федор Стромилов не чурается вашей компании.

Он все обо мне знает. Значит, давно следит за мной, значит, выбрал меня не случайно….. Для чего?

— Вас всех роднит одно общее, — говорил дальше Полуехтов, — вы младшие дети старинных и знатных родов, вы все одаренные, умные ребята, но вам не светит ничего впереди. Так вот, теперь слушай меня особо внимательно, Владимир. Кроме вас есть тут еще один молодой и способный человек, которому по нашим московским законам тоже мало что полагается. Но если ты и твои друзья поможете ему занять достойное его рождения место, то уж он потом поможет вам обрести все, чего вы достойны и заслуживаете.

Владимир Гусев был умным и образованным человеком с живым и быстрым умом.

Он сразу все понял.

Заговор…. Вот оно что…. Вот к чему была милость Великой княгини, вот почему высмотрел меня среди всех своим хищным взором Полуехтов, вот чего они хотят…. Да, Василий — сын Софьи, второй жены Великого Московского князя действительно чем–то схож с нами… Трона ему не видать, если только…

— Ты догадываешься о ком я? — спросил Полуехтов, глядя Гусеву прямо в глаза.

— Да, конечно, — ответил Владимир. — Но это означает…. нарушение древних традиций. Прежде всего, церковь…

— Не думай об этом, — резко перебил его Полуехтов, — церковью займутся другие. Великая княгиня употребит все свое влияние, а ты сам понимаешь, что оно у нее есть, хоть может быть и неявное, не всем видимое, но мы–то с тобой кое–что о ней знаем, правда? — она всегда добивается того, чего хочет. И церковь поддержит.

— Но это…. это грозит всем нам плахой, — прошептал Гусев.

— Да, конечно, — спокойно согласился Полуехтов, — в случае неудачи. Но у нас есть время, нам некуда торопиться: Василию только семнадцать, Дмитрию Внуку — четырнадцать. Да, Дмитрий формальный наследник, но Великий князь в ближайшие два года вряд ли официально объявит его своим преемником. Мы можем все обдумать, и как следует подготовиться. Зато представь себе, что тебя ждет, если Великим московским князем станет Василий Иванович…

И Гусев представил.

Есть два рода людей: одни — когда им предлагают рискнуть и либо потерять жизнь, либо обрести богатство и славу, первым делом чувствуют, как холодный металл топора обрушивается на их шею, и в ужасе начинают думать о том, успеет ли увидеть быстро моргающими глазами свое тело, отделенная от него голова, и это страшное видение заслоняет все остальное.

Но есть другие — когда им предлагают такой выбор, они, прежде всего, видят себя в лучах богатства и славы, окруженными почитателями, слугами и красивыми женщинами, и это видение заслоняет им ту страшную картину, которую видят первые.