Перчатки Ариадны - Анна Летягина

– Да я просто много рисовала, пока не начало получаться, – вот и все.

Тёма понимающе кивает. Все-таки врать не так уж сложно. И лишних вопросов никто не задает: главное, объяснить сразу так, чтобы все было понятно. Какие-то мальчишки зовут Тёму – наверное, его одноклассники.

– Ладно, Вик, мне пора к ребятам. Мы идем на стадион, хотим поиграть в футбол. А ты домой собираешься? Смотри – почти все уже разошлись.

– Ага, я тоже сейчас пойду.

– Знаешь, с тобой интересно. Мне о рисовании не с кем поговорить. Да и просто вот так поболтать, по-человечески, тоже не с кем. Друзья не понимают, как можно променять футбол и игрушки в компе на «всякие каляки-маляки». А ребята из художки все какие-то… зацикленные. Замороченные. Вот ты – нет. Ты нормальная.

Вике приятно, что Тёма считает ее нормальной: человеком, с которым можно «просто поболтать». Она вдруг понимает, что и сама давно ни с кем вот так не разговаривала: «по-человечески», как сказал Тёма.

– Пока! Еще пересечемся, поболтаем, – весело бросает Тёма Вике на прощание и уходит к своим друзьям.

Вика машет рукой ему вслед. Оглядевшись, она не видит никого из своих одноклассников. Таты и ее «свиты» тоже нет. И Ритки. Вика в глубине души надеялась, что Ритка дождется ее после выставки, подойдет к ней, чтобы поговорить и помириться. Но та, наверное, ушла с Татой и ее компанией. Зина со своим блокнотом уже начинает раздражать – вечно она крутится рядом, когда совсем не до нее. А подойдет ли Тёма к ней когда-нибудь снова, чтобы «пообщаться», – неизвестно. Вика снова чувствует себя пустым местом. Никому не нужным, никем не замечаемым. Спрятав конверт в рюкзак, она понуро плетется к выходу.

Идя вдоль своего дома, Вика вдруг слышит знакомое мяуканье. Шустрик! Это точно он. Она узнает его по этим едва различимым звукам, как узнала бы по голосу маму, папу, бабушку. Одно длинное «мяу», а за ним – два коротких.

Как тайный сигнал – специально для нее, для Вики! Подойдя к своему подъезду, Вика замечает, что мяуканье здесь слышно гораздо лучше. Надо точно определить то место, откуда доносится звук. Кажется, из подвала. Неужели Шустрик все это долгое время был там – так близко?! Бабушка не говорила, искала ли она его именно здесь, а сама Вика туда точно не спускалась до сих пор. Ни разу. В подвалах всегда темно, страшно и плохо пахнет.

Но сейчас придется войти внутрь – в эту пугающую тьму. Ведь Шустрик – там. Как хорошо, что он жив! Значит, Ада все-таки не забрала его! Или ей разрешили его вернуть. Наверное, ему удавалось добывать какие-то остатки еды, которую некоторые жильцы дома выносят обычно для уличных собак и кошек. Вика осторожно спускается по кривым каменным ступенькам. Дверь подвала не заперта.

Как только Вика открывает ее, в нос ей ударяет резкий, неприятный запах сырости, поэтому она застывает на пороге, не решаясь войти. Мяуканье все не прекращается. Это придает Вике уверенности и мужества. Она смело делает несколько шагов вперед:

– Шустрик, кис-кис-кис, иди сюда! Не бойся, это я!

Из небольшого окошка сверху в подвал сочится тонкой струйкой дневной свет, но видно все равно плохо. Внутри – какая-то старая мебель, матрасы. Вика проходит дальше и спотыкается о стопки книг. Шустрик снова начинает мяукать, на этот раз – в другом углу. Но как только Вика направляется туда, мяуканье уже слышится из-за огромного деревянного шкафа. Как Шустрик может быть одновременно в нескольких местах? Внезапно раздается другой звук: треск дерева. Вика делает несколько шагов назад: ей кажется, что она случайно наступила на деревянные обломки мебели. Но треск становится все громче, а в подвале – все жарче. Вика понимает, что все это она слышала и чувствовала в лесу, когда… тени из мира мертвых устроили пожар, чтобы помучить Аду, напоминая ей о страшном для нее дне! Вика в ужасе и панике отскакивает к двери и уже собирается выбежать из подвала, но тут вспоминает, что где-то здесь все еще прячется Шустрик! Продолжать искать котенка, рискуя своей жизнью, или спасаться самой? Сначала надо открыть дверь, чтобы не задохнуться в дыму. Дернув ее, Вика понимает, что та заперта. Как же теперь выбраться отсюда?

Вика бросается к маленькому окошку, спотыкаясь о матрасы, обломки мебели, книги. Но путь к нему вдруг преграждает что-то большое, темное и… живое! Оно двигается, и силуэт его похож на человеческий, но Вика-то знает, что это вовсе не человек, а… тень из мира мертвых! Вскоре к ней присоединяется еще одна – и вот они уже полностью закрывают собой подвальное окошко, поэтому свет уже совсем не проникает внутрь. Вокруг кромешная тьма и тени, которых становится все больше и больше! Они окружают Вику, и она понимает: шансов на спасение нет. Водя хоровод вокруг нее, тени снова и снова повторяют те же слова, которые приговаривали в лесу, когда мучили Аду:

– Гори, гори ясно – чтобы не погасло. Гори, гори ясно – чтобы не погасло.

Громче, громче, громче! Вика садится на корточки и затыкает пальцами уши. Только вот ничто не помогает: голоса теней оглушительны. Жар огня все сильнее, дышать становится очень трудно. Все точно так же, как было тогда, в лесу, только теперь она – Ада, Ада – это она!

Шустрика здесь точно нет: они использовали его как приманку, чтобы Вика сюда спустилась, – на самом деле они и не собирались его отдавать! Тени могли просто перепутать ее с Адой. Или они чего-то хотят именно от нее, от Вики? «Ада говорила, что если я не захочу что-то свое отдавать по их закону „взяла мое – отдай свое“, то плохо будет и ей и мне. Но я же вроде бы все им отдала: и Шустрика, и теперь вот – Ритку, что же им еще нужно от меня? А вдруг Аде удалось уговорить их отпустить ее в наш мир ненадолго, взяв меня в заложницы на это время?» – все эти мысли проносятся резким и резвым вихрем в голове трясущейся от ужаса Вики.

В подвале время от времени становится немного светлее от вспыхивающих то тут, то там языков пламени. Вика вытягивает руки перед собой, чтобы защититься то ли от теней, то ли от огня, хотя понимает, что это глупо и бессмысленно. Она с удивлением замечает, что перчатки Ады – на ней, хотя на выставке она вроде бы была без них. Когда же она успела их надеть? По дороге? Значит, ее точно перепутали с Адой! Из-за перчаток! Вика тут же снимает их, и жар огня сразу становится не таким обжигающим, а тени отступают на несколько шагов назад. Потом – еще дальше. И еще. Где-то поблизости раздается знакомый голос:

– Это из-за перчаток, Викуля. Это все из-за них. Если ты…

Ада! Но Вика, не дослушав ее, пользуется моментом, пока теней нет рядом, и бросается к выходу из подвала. Выбежав наружу и захлопнув дверь за собой, она вздыхает с облегчением. Через несколько минут она заглядывает внутрь – вдруг снова раздастся мяуканье? Вдруг Шустрик все-таки там? Но внутри только тьма, сквозь которую пробивается слабый и редкий свет из маленького окошка наверху, обломки старой мебели, матрасы, книги. Ни Ады, ни теней, ни огня, ни Шустрика. Тени поняли, что ошиблись, перепутали их с Адой, и поэтому дали Вике уйти, забрав Аду обратно с собой, в мир мертвых.

Последние слова, которые Вика услышала от Ады в подвале, заставили ее задуматься. Значит, перчатки опасны еще и тем, что, пока она в них, тени из мира мертвых могут перепутать ее с Адой. Мало того что у нее забирают что-то важное и ценное в обмен на способности Ады, так еще и могут забрать с собой ее саму, подумав, что она, Вика, – вовсе не она. Но в подвале же все обошлось – стоило только снять перчатки. Да и вообще нечего было туда лезть – сама виновата… Подумав об этом, Вика немного успокаивается. Нет, отказаться от перчаток она никак не может. Только сейчас она наконец-то перестает чувствовать себя пустым местом, а это дорогого стоит! Она так давно этого хотела, но ничего не получалось. И вот теперь одноклассники начинают ее уважать, замечать – даже с победой в выставке поздравили, порадовались за нее. Все, кроме Таты и ее «свиты». Ну и ладно. Они когда-нибудь тоже перестанут смотреть на Вику сверху вниз. Обязательно. И Ритка вернется – поймет скоро, кто друг, а кто враг. Надо только продолжать носить перчатки и пользоваться талантом Ады, пока есть такая возможность. Пока Вика совсем не перестанет быть пустым местом и не станет важным и заметным человеком для всех. Абсолютно для всех! Все, глядя на нее, должны понимать, что она ЕСТЬ. Вот как Вера Федоровна понимает, как Элеонора, как Тёма… Тёма, получается, познакомился с Викой тогда, когда она уже была важной и заметной. Он не знал ее раньше, когда она еще была пустым местом. Может, поэтому он сказал, что ему именно с ней интересно? «Да и мне с ним – тоже», – думает Вика. Нет, сейчас отказаться от перчаток уже никак нельзя!