Огонек в ночи - Дениза Алистер

Заинтригованная, Грейс подошла ближе. Женщине было около тридцати, и лицо ее с немного смущенной улыбкой, затаившейся в уголках губ, с ямочками на бледно-розовых щеках, с длинными густыми ресницами над широко открытыми смеющимися глазами, с упавшей на лоб вьющейся прядью каштановых волос, невольно притягивало взгляд. Она была не просто красива, но прекрасна, потому что обладать таким лицом могла лишь женщина, наделенная добротой, нежностью, умом и способностью понимать жизнь и радоваться ей, несмотря ни на что.

Но больше всего Грейс поразили ее глаза. Конечно, она не знала, кто фотографировал незнакомку, но ее взгляд говорил всё. Так можно смотреть только на того, кого любишь. И, поняв это — не умом, а особым, шестым чувством, которого напрочь лишены мужчины, — Грейс ощутила укол зависти. Других доказательств не требовалось: эти двое были счастливы.

Некоторое время она неподвижно стояла у полки, потом, повинуясь внезапному импульсу, схватила серебряную рамку и перевернула. На обратной стороне фотографии значились название и адрес фотомастерской, а ниже стояла дата — 11.09.01.

Одиннадцатое сентября 2001 года. Нью-Йорк.

Грейс снова перевернула рамку. Страшная отгадка подтвердилась — снимок был сделан у одного из входов во Всемирный торговый центр, судя по всему, за несколько минут до того момента, когда в одну из его башен врезался первый из захваченных террористами «боингов».

Майкл вернулся, как и обещал, через два с небольшим часа и застал Грейс в кухне.

— Ничего, что я позволила себе похозяйничать здесь? — с застенчивой улыбкой спросила она. — Честно говоря, проголодалась и…

— Я даже рад, что вы взяли на себя то, в чем я, признаюсь, не силен. А что готовите?

— Выбор продуктов в вашем холодильнике, к сожалению, оказался невелик, так что пришлось ограничиться всего лишь тремя блюдами. Майкл удивленно присвистнул.

— Ого! Я на такое не мог и рассчитывать. И чем же мы сегодня насладимся?

Она покачала головой.

— Увидите сами. Боюсь говорить заранее — а вдруг что-то не получится.

— Уверен, у вас получится все. Нужна ли моя помощь? Могу порезать лук или…

— Вы можете сделать нечто большее: найти себе какое-нибудь другое занятие на ближайших полчаса, — решительно объявила Грейс, стараясь не смотреть в лучистые глаза Майкла. — Если, конечно, не боитесь, что я подсыплю что-нибудь.

Он усмехнулся, заинтригованный сменой ее настроения. Уезжая, Майкл почти не сомневался, что, вернувшись, уже не застанет гостьи. Возможно, даже надеялся на это. Почему? Ответить на этот вопрос было не так-то просто.

Когда человек теряет самое дорогое, мир зачастую сжимается для него до объемов одной комнаты, а смысл жизни сводится к одному слову: отомстить. Поставив перед собой цель, он шел к ней с упрямством носорога, отбрасывая все, что могло стать помехой в осуществлении задуманного.

Грейс — помеха?

— Все готово. — Чистый женский голос разметал унылые мысли Майкла, как свежий весенний ветерок разносит серые, уже пролившиеся дождем, легкие тучи. — Позвольте пригласить вас к столу.

— С удовольствием.

Майкл легко поднялся и проследовал в кухню, ловя себя на том, что впервые за долгие месяцы любуется стройной женской фигурой. А почему бы и нет? Может быть, она послана ему как некий знак того, что жизнь продолжается, что пора выползать из раковины, выходить из добровольного заточения, на которое он обрек себя после того, как…

— Прошу.

Грейс остановилась у застеленного голубой скатертью стола — где только нашла? — и, повернувшись, робко, как студентка, явившаяся на экзамен к строгому профессору, улыбнулась.

— О! Вынужден признать, вы превзошли мои ожидания.

— Хвалить будете, когда попробуете. — Грейс опустилась на краешек стула.

— Минутку. Здесь кое-чего не хватает. — Он задумчиво потер подбородок и покачал головой. — Да, определенно не хватает.

— Чего же? — забеспокоилась Грейс. — Вот салат. Я нашла не все ингредиенты, но… — Она выразительно развела руками. — Это отбивные… с гарниром. Ничего другого я, к сожалению, не придумала. И десерт. Фруктовый торт. Если…

— Успокойтесь. Я совсем другое имел в виду. — Майкл пробежал взглядом по шкафчикам, открыл один из них и удовлетворенно кивнул. — Вот чего нам не хватало. — Он снял с полки бутылку вина. — Чилийское красное сухое. Говорят, неплохое.

Через пару минут рубиновая жидкость уже поблескивала в пузатых бокалах из тонкого стекла, тревожа обоняние легким, терпким ароматом.

— За вас, Грейс.

— За вас, Майкл.

Поначалу разговор не клеился, отдельные реплики терялись, как островки, в долгих паузах, но постепенно паузы сокращались, островки превращались в архипелаги, а на горизонте вырисовывался необъятный таинственный материк, пугающий и влекущий.

После второго бокала Грейс уже смеялась шуткам Майкла, а он все чаще и чаще позволял себе заглядываться на ее милое раскрасневшееся лицо, изящную шею, высокую грудь, соблазнительно колышущуюся под шелковой блузкой.

— Знаете, я бы с удовольствием выпил кофе.

— И я тоже.

— Но прежде, хочу предложить вам небольшую прогулку. Не против?

— Вовсе даже нет. — Грейс слегка покачнулась, поднимаясь, но это уже ничего не значило.

Ей хотелось продлить удовольствие, хотелось смеяться и быть рядом с Майклом, ощущать на себе его взгляд, опираться на его твердую руку, смотреть в его бездонные глаза. Ей хотелось жить!

Они шли по узкой, петляющей между деревьями тропинке, держась за руки, болтая ни о чем, смеясь, а их сердца бились все быстрее и быстрее, и разгоряченная кровь разносила по телу проснувшееся и с каждой секундой нарастающее желание.

Грейс вдруг шагнула с тропинки, наклонилась и сорвала какой-то цветок.

— Знаете, как он называется?

— Нет. А вы?

— Конечно. Говорят, он помогает читать мысли другого человека.

— Никогда об этом не слышал. Проверим?

— Попробуем. — Грейс протянула цветок Майклу. — Возьмите, вдохните его аромат и попытайтесь угадать, о чем я думаю.

— Только не загадывайте что-то уж очень сложное.

— Ладно.

Он поднес цветок к носу, вдохнул. Закрыл глаза. Открыл. Посмотрел на Грейс.

— Ну что? — прошептала она. Майкл кивнул.

— Не судите строго, если ошибусь. Грейс не успела ответить — он вдруг положил руки ей на плечи, и она зажмурилась.

Его рот накрыл ее губы, язык проник внутрь, и Грейс вдруг почувствовала, как ее охватила невероятная слабость.

Она не помнила, как они вернулись домой, как поднялись по лестнице, как вошли в спальню.