Патриарх Гермоген - Дмитрий Володихин

Дореволюционный историк церкви С. Кедров высказался веско: «Его творения изобличают в нем человека с глубоким религиозным чувством, хорошо знающего Священное Писание, церковную и гражданскую историю, первую — по преимуществу агиологическую литературу, каноны, церковные уставы».

Ныне даже звучат голоса, что святителя «специально готовили к его роли» — просветительской, миссионерской. Дескать, не напрасно он получил «образование… значительно выше среднего для монахов и архиереев XVI века».

Пребывая на Казанской архиерейской кафедре, Гермоген много писал. Два его произведения уже упоминались выше: во-первых, «Житие Гурия и Варсонофия, казанских чудотворцев» со службой на обретение их мощей; во-вторых, «Повесть (сказание) о явлении и чудесах иконы Казанской Богоматери» (сохранился автограф). К последней прилагались стихиры и «Канон Пресвятой Богородице Казанской».

Возможно, Гермоген создал и краткий вариант «Сказания», отправленный духовенством Ивану IV.

Святитель располагал келейным собранием богословских книг, необходимых в постоянной работе. Ему принадлежали рукописный сборник с текстами поучительных слов Симеона Нового Богослова и ряда других сочинений; «Толкования» на 16 ветхозаветных пророков (создан в 1599–1600 годах), Евангелие тетр, оболоченное бархатом; уже упоминавшийся сборник с «чинами» перевода иноверцев в православие (написан в 1598-м).

В середине XVI века родилась знаменитая «Повесть о Петре и Февронии». По форме повествования она представляет собой настоящий приключенческий роман. Однако глубинная суть ее куда как серьезнее: «Повесть…» заключала в себе трактат по этике и богословию православного супружества, построенный на основе сложной системы символов и ассоциаций. Это литературное произведение стало в Московском царстве настоящим «бестселлером», оно обрело народную любовь, его без конца переписывали для новых и новых читателей. Гермоген, как сторонник консерватизма в церковной литературе, переработал «Повесть…», придав ей больше соответствия канонам житийного стиля. Кроме того, он добавил в текст напоминание о греховности человеческого рода, создав тем самым новый смысловой акцент. Об этом извещает одно из старейших изданий «Повести…»: «Божиею милостию смиренный Ермоген, митрополит Казанский и Астраханский, потрудихся написать моею бренного рукою Житие благоверных князей Петра и Февронии, Муромских чудотворцев, от [7]102-го лета и соверших 7103 в марте месяце», — сказано там. Если перевести даты от Сотворения мира, привычные для русского книжника, в принятое ныне летосчисление от Рождества Христова, станет ясно: митрополит Казанский работал над текстом между сентябрем 1593-го и мартом 1595 года. Трудно сказать, ограничился ли святитель редактированием «Повести…» (об этом сообщает приписка) или же действительно переписал объемистое повествование от начала до конца.

При Гермогене в Казани работала типография. Неясно, когда она появилась: то ли уже после того, как Москва обзавелась большим и благоустроенным Печатным двором и смогла «поделиться» оборудованием, то ли, напротив, еще до московской. Последнее выглядит не столь уж невозможным делом: «крещаемая» область требовала колоссального количества церковных книг, прежде всего богослужебных; отчего же не решить эту проблему, основав типографию? Завоз тяжелых и громоздких книг из Центральной России — дело дорогое, долгое… Россия знает несколько изданий без выходных данных (так называемых «анонимных»). Все они относятся к 1550 или 1560-м годам. Казанские книжки печатались тем же шрифтом, что и некоторые из них. Так где же располагалась «анонимная типография» — в Москве или Казани? И кто ее основал? Нет четкого ответа на эти вопросы. Но одно, во всяком случае, ясно: митрополит Казанский Гермоген активно пользовался услугами печатников. Так вышла в свет созданная им Служба Казанской иконе Божией Матери.

То, что делал Гермоген как «книжник», сопоставимо по масштабу с тем, что делал он как архиерей. Кажется, лишись он высокой власти, с удовольствием предался бы в келье писательским трудам. Бог весть, не стал бы в таком случае даже более знаменит, чем ныне — пастырским служением?!

Церковный администратор высокого ранга, Гермоген обязан был работать с «текущими делами» не покладая рук.

Одной из главных его забот стало храмовое строительство. Количество православных постоянно возрастало — и за счет крещаемых татар с черемисами, и за счет потока русских переселенцев. Требовались новые и новые церкви.

За 17 лет пребывания на митрополии святитель совершил по этой части весьма много.

Гермоген лично ходатайствовал перед царем Федором Ивановичем: надо построить каменный храм в женском монастыре на месте явления иконы Казанской Божией Матери, а эту последнюю достойно украсить. Как уже говорилось, в 1594 году каменный Богородичный храм был освящен.

При содействии Гермогена строился Преображенский каменный храм Спасо-Преображенского монастыря.

На средства Казанского архиерейского дома был возведен приходской Михайло-Архангельский храм. В Ягодной слободе митрополит поставил новый храм во имя Димитрия Солунского[18]. Село Борисоглебское близ Казани получило Борисоглебскую церковь. В Свияжске, при Иоанно-Предтеченском монастыре, появился каменный Сергиевский храм. Кроме того, Гермоген учредил в Казани Федоровский монастырь.

Особенную заботу проявил Гермоген в отношении Михайло-Архангельской церкви. По словам дореволюционного церковного историка И.М. Покровского, святитель уступил митрополичью Забулацкую (Забулачную) слободу казанскому посаду, и оттуда «служилые митрополичьи люди постепенно переведены были в деревню Кульмаметову, преобразованную митрополитом Ермогеном в село Архангельское, ныне казанская пригородная слобода. Тамошний Михайло-Архангельский храм был построен всецело на средства митрополичьего дома. Всё — образа, подсвечники, Евангелие, ризы, сосуды, колокола и всякое церковное строение — было митрополичье. При церкви в 1603 году были устроены кельи для нищих…».

Была у Гермогена и повседневная архиерейская «рутина»: он давал грамоты на владение землями и поставление в сан, а также подтверждал грамоты, выданные прежними владыками. Так, например, сохранилась духовная (завещание) старицы Марии Ивановой дочери Радилова, вдовы Ивана Писемского от 14 июля 1602 года с «явочной записью» 3 сентября 1602 года митрополиту Казанскому Гермогену. Содержание «явочной записи» таково: «Великий господин, выслушав сю изустную память, да к ней руку свою приложил и печать свою велел приложить лета 7111-го, сентября в 3 день». Далее говорится: «Да у той же изустной рука и печать Ермогена митрополита Казанского и Астороханского». А наверху свидетельства написано: «Смиренный Ермоген, Божиею милостию митрополит Казанский и Астраханский».