Блюз черной собаки - Дмитрий Скирюк

— Ремонт нельзя закончить, — философски сказала Танука, — его можно только приостановить.

Шутка была с бородой отсюда и до Костромы, но в тему. Мы посмеялись. Танука расстелила на журнальном столике газету, расставила чашки и теперь нарезала сыр и батон. Её ногти издалека казались маслинами на фоне сырной желтизны.

— Арк-кадий, — представился хозяин, протягивая мне руку.

Я назвался.

— Иг-граешь?

Я не сразу понял, о чём речь, потом покачал головой:

— Нет. Как говорится: «Тильки трохы и для сэбэ».

Сито улыбнулся и покивал.

— Это ничего, — сказал он и повернулся к девушке: — Д-давно тебя не видел. Что нового?

— Игнат погиб, — сухо сказала та. Тот покивал:

— Я знаю, мне уже ск-казали.

Журчание чайной струйки оборвалось. Танука явно удивилась.

— Кто?

— П-плохие новости летают быстро… А вы поэтому п-пришли?

— Вот. — Она указала на меня. — Жан просил поговорить с тобой насчёт Игната.

— Жан? — Он посмотрел на меня. Я кивнул. — А… а о чём?

Сито двигался, жестикулировал, протягивал руку, скрёб подбородок, а я не мог отвести взгляда от его пальцев — мосластых, всё время чуть согнутых, с шишками в суставах. Как он с такими руками играет на гитаре, да ещё преподаёт?

— Он брат моей подруги, — сказал я, решив не уточнять, что подруга бывшая.

— О… Т-тогда ладно.

Мы сели за столик (хозяин — на табуретку, Танука и я — на диван), Сито свернул колпачок с «Боровинки» и разлил себе и мне. Завернул обратно. Стаканов было только два — Танука с самого начала сказала, что пить не будет.

— «Б-боровинка» — это хорошо, — похвалил Ситников. — Я сам собирался сходить, да некогда. Угадала ты, п-прямо как чувствовала. Ну, п-помянем парня. Хороший был чувак, жаль его.

Я давно заметил — жаргон пластичен, но привязан к определённому времени. До тех пор, пока Сито не назвал меня чуваком, я не мог определить его возраст. После — сразу определился: где-то 35–40. Помните — у «Звуков Му»: «Муха — источник заразы, сказал мне один чувак»… Будь он постарше, назвал бы Сороку кентом, помладше — челом. А если идти в прошлое, всё повторяется в обратном порядке. Танука молча кивнула, подобрала под себя ноги и уткнулась в кружку, словно её тут нет. Вообще, я успел заметить, что между ними существовала молчаливая договорённость. Сито никак не отреагировал, когда увидел, что она кого-то привела, словно это обычное дело — прийти с незнакомым парнем, оставить его с хозяином один на один, а самой устраниться. Как знать, кто ещё побывал тут до меня…

Мы выпили не чокаясь. Терпкая черёмуховая сладость проскользнула в горло, растеклась по желудку, и я почувствовал, что дневной кофе мне мало помог: я здорово проголодался. «Боровинка» сильно отдавала химией. Я запихал в рот бутерброд и потянулся за чаем.

— Ну, это… Что ты хотел сп-просить?

Я медленно жевал, собираясь с мыслями.

— Игнат учился у тебя? — спросил я.

— Б-было дело, — помрачнел Аркадий.

— Он способный был?

Сито глотнул из стакана, поскрёб в голове и уставился в стену, мимо меня.

— Схватывал б-быстро, — признал он. — Правда, потом тормозил: б-беглости не хватало. Но это м-мелочи, скорость — не главное. С душой играл — это важнее. Т-только всё равно не катило.

— Почему? — Я посмотрел на Тануку и осторожно кинул пробный шар: — Мне сказали, он искал звук.

— Звук? Не знаю. Саунд, м-может быть? Он блюз любил. А чуваки г-готику играли.

— Ну и что?

— П-послушай, — Сито заглянул мне в глаза, — ты хоть немного в музыке рубишь?

— Ну, сколько-то, — осторожно сказал я. — А что?

Не говоря ни слова, Ситников поставил стакан, встал, принёс футляр, утвердил его на полу и щёлкнул замками. Извлёк блестящую вишнёвым лаком гитару и протянул мне:

— Сыграй.

— Что сыграть?

— Что хочешь играй. П-покажи, что умеешь.

Я осторожно принял инструмент. Тронул струны. Даже по виду гитара была очень дорогая, какой-то известной фирмы. Классическая шестиструнка, полуакустика. Звучала она великолепно, хотя, на мой взгляд, несколько глуховато. Я похрустел пальцами, взял для пробы несколько аккордов, поиграл арпеджио. Хвастать мне особенно нечем. Я сыграл вступление и первый куплет из «Музыканта» Никольского, потом перешёл на Митяева, а под конец выдал импровизацию на тему «Дыма над водой», на полминуты, очень быструю. Честно говоря, я гордился, что могу чисто, без помарок сыграть эту вещь. Сито слушал, подперев голову рукой и задумчиво полуприкрыв глаза. Казалось, он где-то далеко.

— Ну, что ж, — сказал он, когда я закончил. — П-пальцы бегают, слух есть… Т-техники, конечно, не хватает, но… учиться можешь. Д-должен понимать. Где учился?

— У друзей, — признался я. — Вообще-то, я врач. У меня была травма. — Я показал рубец на правой. — На восстановиловке хирург велел разрабатывать пальцы, приятель посоветовал играть на гитаре. Ну, я попробовал и почувствовал, что пальцы стали гибче, ловчее… вот и не бросаю.

— Т-ты хирург?

— Терапевт.

— Инт-тересно… Дай-ка мне. И послушай.

Он взял гитару, пристроил её между колен почти вертикально, грифом вверх, как делают музыканты с классическим образованием, положил руки на струны и выдал лёгкий пассаж, зацикленный сам на себя. Мелодия ходила по кругу. Не переставая играть, музыкант посмотрел на меня.

— Что я играю?

— Что-то из классики, — неуверенно предположил я.

— П-правильно. А сейчас?

Пальцы его двигались в прежнем темпе, мелодия осталась та же, но звучание неуловимо изменилось, совсем чуть-чуть — сменились какие-то оттенки, может, Сито просто перешёл в другую тональность, я в этом не разбираюсь, только звук стал другим — растянутым, плывущим, мягким. Если раньше мелодия была отчётливо холодной и бесчувственной, то сейчас будто солнце выглянуло из-за туч. Ошибиться было невозможно.

— Блюз, — определил я. — Это блюз.

Почему-то, разговаривая с ним, тоже хотелось начать заикаться.

— Верно. — Сито отложил гитару, взял бутылку и разлил по второй. — А тема-то та же. Это и называется саунд. Общая к-картина звука.

— Это её искал Игнат?

— Н-не обязательно эту, — уклончиво ответил он. — Говорю ж тебе: те парни г-готику играли. А она от симфонизма. Европейская традиция. К-классика в основе. Блюзу там не место. А у Сороки был талант нэ-а… находить границу. В-вот назови мне хоть одну г-готическую группу, которая играет блюз? Назови!

— «Пикник», — подумав, уверенно предложил я.