Толлеус, искусник из Кордоса - Дмитрий Коркин

На груженой повозке, запряженной далеко не лучшими скакунами, сильно не разгонишься. Зато можно ехать дольше, до самой темноты, а провиант закупать по дороге.

Скрипя колесами, телега уверенно катила вперед, оставляя за собой в пыли прямые линии следов с отпечатками подков посредине. Понукать лошадей не было смысла: они не выдержат быстрого темпа. Покупать других Толлеус не планировал – хорошие скакуны дорого стоят. И все же старику, сидящему сзади, казалось, что едут они слишком медленно. Проводив печальным взглядом ворону, которая в несколько энергичных взмахов крыльями обогнала путников, он грустно вздохнул. Чародей из видений умел летать. Он был быстр и свободен, как ветер. А старик навсегда прикован к земле, как гад ползучий.

– А ты почему при бабке? – хрипло бросил Толлеус в спину юному вознице и потянулся за флягой, чтобы промочить горло. Сделав несколько шумных глотков, он продолжил расспросы молчаливой спины: – Родители-то где? Живы?

Оболиус, насупившись, повернулся:

– Мамка пьет. А кто папка, неведомо… Так что, почитай, сирота. – Парень отвернулся с явным намерением прекратить беседу.

Толлеус развел руками, мол, дело житейское, бывает. Все же он твердо решил побольше узнать о своем спутнике, которого подкинула ему судьба в образе сварливой трактирщицы.

– Сабана тебя не очень-то жалует. Отчего не сбежал?

Парень поерзал на лавке и неохотно ответил:

– Отчего не жалует? Жалует… Воспитать хочет по-своему. А сбегать-то куда? Милостыню просить?

Толлеус пожевал губами, видя резон в таких словах. Наконец он нашелся с ответом:

– Ты же вроде как к делу приученный, пошел бы в подмастерья. Что вообще делать-то умеешь?

Оболиус немного расслабился, когда вопросы ушли от неприятной темы.

– Да всякое. В поле с взрослыми могу, за скотиной ходить, в кузне помогал, на рынке стоял…

– Ты, наверное, с такими способностями можешь и кашеварить, и чародействовать? – пряча улыбку, спросил искусник.

Однако рыжий пройдоха и бровью не повел, а серьезно ответил:

– Не, готовкой бабка занимается. Да и не мужское это дело. А в ученики к чародеям – это много денег надо. Один предлагал. Сказал, у меня есть способности.

Искусник с новым интересом уставился на помощника. Какие способности рассмотрел неведомый чародей, непонятно. Но только аура совершенно не развита, слой маны тонюсенький. Увидев недоверчивое лицо старика, Оболиус с детским задором принялся защищаться:

– Правда! Я конструкты вижу! Честное слово!

Толлеус в раздумье склонил голову набок. Если парень и правда без всякого обучения и специальной подготовки умеет пользоваться истинным зрением, то это дорогого стоит. Обычно ведь как? Эмиссары из Академии набирают группу потенциальных учеников из тех, у кого аура посильнее да маны побольше. И пытаются научить видеть ауру и плетения. Проходит больше года занятий, прежде чем появляется результат и становится ясно, может ребенок стать искусником или нет. Причем в Кордосе это государственное дело: специальные люди регулярно посещают все города в поисках перспективных ребятишек, за обучение денег не берут, даже кормят потенциальных учеников бесплатно. В Оробосе же все пущено на самотек.

– Какая глупость, – пробурчал старик в ответ на свои мысли.

Оболиус, расслышав слова старика, вмиг раскраснелся и сжал кулаки:

– У вас, например, уши огромные приделаны!

Кордосец улыбнулся: то, что парень принял за приделанные уши, на деле было особым плетением в виде двух больших воронок, которое улучшало слух. Толлеус давно уже его купил и с удовольствием использовал, успев немного усовершенствовать. Теперь, накачивая больше маны, стало возможно менять размер этих «ушей», влияя на их чувствительность. На самом деле не такая простая задача, как может показаться: наверчено в этом плетении много, причем непонятного, даже водяное плетение зачем-то использовалось.

Оболиус тем временем продолжал болтать, тыкая пальцем в шестинога:

– Смотрите! Вот отсюда сюда идет линия, и еще вот тут одна, и вот тут! – Пацан стал водить пальцем по силовым нитям, приводящим в движение ноги Паука. Приободренный кивками искусника, помощник разулыбался и неожиданно сам подступился с расспросами: – Господин, а почему у вас голем такой чудной?

– Какой такой «чудной»? – не понял старик.

– Ну такой… – замялся недоросль. – Лапы во все стороны и на человека ничуть не похож!

– А что, ты и в големах разбираешься? – засомневался Толлеус. – Много ты их видел-то вообще? Разве они все как люди?

Оболиус надулся, но все же ответил, глядя в землю:

– Может, и не видел. Но только все говорят, что големы на людей похожи.

– Да кто говорит-то?

– Да все!

Искусник усмехнулся. Несмотря на то что чародейство в Оробосе цветет пышным цветом, местные жители в большинстве своем, так же как и он, ветеран войны, с чародейскими истуканами в жизни не сталкивались. Он-то хотя бы в своих видениях посмотрел на големов. Но в самом деле все они были о двух руках, о двух ногах, с головой…

– Форма такая, чтобы устойчивей было. К тому же когда лап много, быстрее получается, да и в грязи не застрянет, – наконец ответил старик на давно заданный вопрос.

Оболиус с новым интересом оглядел искусную конструкцию.

– А брюхо зачем такое большое? – ткнул он пальцем в бадью.

– Чтобы я туда влез и мне не тесно было… Куда прешь, левее бери! – рявкнул Толлеус, попутно стукнув посохом парня по спине. Оболтус отвлекся от управления и едва не зарулил в придорожную канаву.

Когда повозка выровнялась, неугомонный пацан, потирая лопатку, поинтересовался:

– А вы что же, ездить на големе собираетесь? – В его голосе явно сквозило недоверие.

– Я и делал его, чтобы ездить. Иначе зачем он? Смотреть на него, что ли?

Юный помощник не удержался и снова бросил короткий взгляд за спину, а потом нерешительно попросил:

– Господин, а можно на вашем Пауке покататься? – и невинно захлопал длинными ресницами.

Толлеус нахмурился:

– Как же ты им управлять собрался? Без посоха не получится! – наставительно подняв палец, произнес искусник. – На телеге катайся, все то же самое. И еще: никогда не трогай мой посох!

Видя, что Оболтус равнодушно кивнул, пропустив его слова мимо ушей, старик повторил еще раз грозным голосом, чеканя слова:

– Никогда! Не трогай! Мой посох! – Подумав, он добавил: – Иначе хвост поросячий вырастет!

– Правда? – Глаза мальчишки зажглись настоящим восхищением.

В этот момент телега, забравшись на небольшую горку, свернула с олитонской дороги на Торговый тракт, уже опустевший к этому часу.