Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори - Габриэль Готье

* * *

Хата моя сгорела. Сгорели сушеные травы и снадобья, которые я собирала многие годы. Но большой беды в этом нет — наши леса богаты на травы, да на все остальное, что нужно в моем ремесле. Сгорел мой алтарь, на котором заговоренные амулеты подсказывали мне, как быть, шептали мне слова, которые я потом записывала в книгу. Но и это не беда — духи лесов сжалятся и пошлют мне новые талисманы. Больше всего меня беспокоили мой кот, и самое ценное, что есть у ведьмы — книга. Даже потеряй я кота, сгори он в огне, его душа вернется ко мне в новом обличье. А вот потерять книгу — значит потерять себя. Лучше умереть ведьмой, чем потерять книгу и стать ничем. Тут я вспомнила, что, уходя из дома, в этот раз я спрятала книгу в чаще леса, в дупле векового дуба. Какое-то смутное предчувствие заставило меня сделать это.

Когда я нашла книгу, будто из воздуха появился мой любимый черный кот. Так мы и въехали в замок на коне: впереди графиня, сзади — я с книгой и с котом, сидящим у меня на плече.

Я уже тогда поняла, что графине нужна помощь. И поняла, что только от меня она будет готова эту помощь принять. Ее муж, дети, бесчисленная родня, бесконечный рой всех, преклоняющихся перед ней и запуганных ею, все они были где-то в стороне от ее души. Гадание в озере показало мне какую-то темную тайну, живущую в ней. Какую-то разрушительную силу, которая скрывается за стенами ее всегда прекрасных нарядов, блещущих дорогими камнями. Силу, которая таится глубоко под ее кожей неземной красоты. Казалось, она сама боялась этой силы. Когда это начиналось, я, понимая, что пока ничего не могу сделать, старалась уйти подальше, чтобы не слышать криков и хруста костей.

* * *

Она не выносила беспорядка. Все, что окружало ее, должно было быть воплощением ее воли. Был ли то замок в Чахтице, свадебный подарок ее супруга Ференца, была ли то карета, в которой она путешествовала, был ли то целый этаж гостевого дома, в котором она останавливалась в пути. Она подчиняла своим правилам всех и вся. Более того, те правила, которые она устанавливала служанкам, требовали неукоснительного исполнения. Эти ее правила давали ей сколько угодно поводов для наказаний тех, кто ее ослушался хоть в чем-то.

Она призналась мне как-то, что умом понимает, что нет разницы, говорят ли швеи между собой за работой, или нет. Но когда одна из них издаст хоть малейший звук, а приказано было молчать, в графиню будто бес вселяется. Она зашивает ослушавшейся рот и приказывает всем девушкам раздеться, после чего вызывает дворовых мужиков, чтобы девушки работали у них на виду. И так — целый день. А к вечеру бывает, что графиня уже только и думает, кого бы из них по-настоящему наказать.

Она в такие вечера, зная, что я этого вынести не могу, просила меня и детей с собой увести. Говорила, что боится за них, но понимает это только тогда, когда она со мной. Лишь со мной она была другой, настоящей. Не такой, которой видели ее глаза служанок, полные страха. Не такой, от надменного сияния которой жмурились придворные дамы.

Графиня находила еще одно оправдание жестокости, которой окружила себя. Она считала, что жизненная сила ее молодых служанок позволяет ей сохранять молодость и красоту. Всем известно, что кровь — это жизнь. И каждая капля крови, которую теряла, умирая, наказанная ею девушка, казалась графине каплей жизни, которая становится ее жизнью. Ведь все, что будет найдено во владениях графини, — и бесхозная жизнь не исключение, — принадлежит ей.

Я хотела помочь ей моими знаниями, моими чудесными травами. Я делала целебные отвары из лепестков роз, дубовой коры и корней лопуха, я купала ее, как дитя, в этих травах. Она говорила, что эти ванны помогают хранить ее красоту. Я заговорила талисман, и она всегда носила его с собой. Она говорила, что он успокаивает ее.

* * *

Я привыкла жить одна и справляться с хозяйством. Я постоянно была рядом с графиней, пару раз она советовалась со мной по вопросам управления имуществом. Она заметила, что советы я даю дельные, поэтому очень скоро передала мне все дела по хозяйству. Я оставалась не у дел лишь тогда, когда муж графини, Ференц, возвращался из очередного похода. Тогда он сам занимался делами.

Всегда, когда графиня выезжала, она брала с собой меня. Обычно мы ездили в разных экипажах, ее карета всегда была полна служанок, призванных выполнять все ее желания в пути. Однажды я не смогла поехать с ней. Меня свалила хворь, и мне пришлось остаться в замке, в Чахтице.

Из той поездки графиня вернулась не такой, как раньше. Она почти не звала меня к себе. Служанки, которые были при ней, шептались, будто она с кем-то подолгу разговаривает в ночи. Она привезла из той поездки какие-то книги, которые держала под замком. В былые времена мы нередко читали с ней вместе те книги, что были у нее в библиотеке. А теперь она читала их сама, запершись в одной из башен замка. Она перестала делиться со мной своими печалями. Я не знаю, что она задумала, не знаю, смогут ли мои знания помочь ей.

Я уже говорила, что книга, принадлежащая ведьме, — это очень непростая книга. Если чужак, будь он хоть самым близким человеком, прочитает ее, ведьма потеряет свою силу. А вот что будет с тем, кто это сделает, мне не известно.

Может быть, прочитавший книгу чужак сразу получит все то могущество, которое в ней скрыто? Ведь книга содержит в себе не только опыт той, которой она принадлежит. Нет, она, через связь с духами предков, передает и те знания, которые накоплены всеми моими сестрами со дня сотворения мира. Именно поэтому книгу сжигают — дым ее страниц сохраняет для будущих поколений то новое, что открылось ее владелице.

Может быть, прочитавший книгу тут же умрет, или живьем попадет в ад, или обретет вечную жизнь или будет проклят? Никто еще не решался читать книги ведьм. Да и сами книги, они защищают себя, не даваясь в руки тем, кому не предназначены. Поэтому, наверное, никто и не знает, что будет с человеком, преступившим этот закон.

В замке я хранила свою книгу в надежном месте, в тайнике, о котором знали только два человека — я и графиня. Я обязана ей жизнью, поэтому доверяла ей безгранично. Жизнь и книга — для меня одно и то же.

Однажды мне было видение, там женщина в красных одеждах указывала одной рукой на воздушный вихрь, который располагался не от неба к земле, как обычно, а вдоль земли. Другой же рукой она держала холст с несколькими неизвестными мне символами. Так иногда бывает, когда в видениях являются непонятные поначалу знаки. Их и записывают в книгу, они раскрываются тогда, когда придет время.

* * *

Книга хранилась в дальних покоях замка. Я, чтобы не забыть по пути, нарисовала то, что мне виделось, на клочке бумаги. Я шла по замку, и навстречу мне попался незнакомец, один из гостей графини. Мы раскланялись, он заметил бумагу у меня в руках, и только взглянув на нее, спросил: «Зачем вам это, сударыня? Не слишком ли мрачно для столь прелестного создания?». «А что вы видите у меня в руках?», — ответила я вопросом на вопрос, не желая показывать свое незнание. Незнакомец ухмыльнулся и произнес страшные слова, от которых повеяло адским пеклом и могильным холодом одновременно.