Дорога - Кэтрин Джинкс

Сайрин не смотрел ему вслед. Подняв ружьё к плечу, он продолжал продвигаться вперёд, стараясь не слишком шуметь. Ему потребуется один точный выстрел, прежде чем необходимость перезарядить ружьё поставит его в невыгодное положение. А у него не было даже оптического прицела на этой проклятой старой винтовке, тяжёлой, как свинец. Она несколько лет пролежала у него в шкафу и вполне может дать осечку в решительный момент, потому что он не стрелял из неё с тех пор, как в соседнюю ферму переехал Билл Рикеттс Сайрин не доверял Биллу Рикеттсу. Билл был из тех парней, кто донесёт на тебя в полицию, если ты хранишь дома незарегистрированное оружие. Отец Билла понимал, что если ты живёшь на краю земли, но ради собственной безопасности ты обязан держать дома надёжно спрятанную, старую винтовку. Так было всегда. Но Билл отличался от него.

По крайней мере, у меня разрывные пули, подумал Сайрин. Если я попаду в этого ублюдка, то ему не поздоровится.

И он продолжил осторожно продвигаться вперёд, не обращая внимания на пот, заливающий глаза.

* * *

— Я не хочу есть.

— Пожалуйста, съешь что-нибудь.

— Но я не хочу есть!

— Роуз, — сказала Линда, — если сейчас ты не будешь есть, то ничего не получишь в машине. Понятно? Даже не думай об этом. С меня хватит. Ты съешь этот тост. Один маленький кусочек не убьёт тебя. Питер? Ты закончил? Питер!

Питер читал «Камни Амрака», возможно, уже в восьмой раз. Он отвлёкся, с большой неохотой возвращаясь из логова ужасного Моллуна. Несмотря на то, что ему было известно, что Пресприлл вспорет своим мечом живот Моллуна и найдёт Четвёртый Глаз в его горячих внутренностях, Питер с нетерпением стремился прочитать этот решающий эпизод до того, как им придётся покинуть гостиницу.

Он не мог читать в машине, потому что ему становилось плохо. Так что если он не дочитает главу сейчас, то не сможет сделать этого до обеда.

— Я больше не хочу, — уверил он свою мать, приготовившись снова вернуться к страницам романа. Но Линда не оставляла его в покое.

— Ты почистил зубы? — спросила она. — Питер? Почистил?

— Э-э-э… Нет.

— Тогда иди в ванную. Немедленно.

Вздохнув, Питер поднялся с отведённой ему кровати. Когда Фергюсоны путешествовали, это было настоящим бедствием. Их было пятеро — двое взрослых и трое детей, зажатых в одной машине, в одном гостиничном номере и за одним столом в ресторане. Когда они останавливались на ночлег, Линда и Ноэл обычно делили двуспальную кровать. Если в комнате было ещё три односпальные кровати, то всё было честно. Но если там находились две двуспальные кровати и одна односпальная, или одна двуспальная кровать, две односпальные и раскладушка, то начинались споры. Луиз терпеть не могла спать с Роузи на двуспальной кровати. Роузи жаловалась, что ей всегда приходится спать на раскладушке. Почему бы Питеру там не поспать, например? Питер замечал, что глупо ложиться спать в половине девятого. Если он будет читать в ванной комнате, то это не помешает Роузи, правда? Она сможет заснуть. На что мама обычно отвечала, что если они с Ноэлем могут лечь спать в половине девятого, то Питер и подавно. Кроме того, утром рано вставать. Завтра им предстоит долгий день. Лишний час сна не повредит.

Питер с трудом протиснулся мимо матери, чтобы отправиться в ванную. Там он обнаружил отца, занимавшего почти всё пространство между раковиной и унитазом. Питер сказал:

— Я не могу почистить зубы, мам. Папа бреется.

— Всё в порядке, — сказал Ноэл. — Здесь полно места.

Он немного подвинулся, улыбаясь сквозь мыльную пену.

— Ты же поместишься, правда?

— Я подожду, — ответил Питер. Но голос матери закрыл ему путь к отступлению.

— Сделай это сейчас, — настаивала она. — За тобой очередь.

— Мама? — Это была Луиз. — Я не могу найти второй красный носок.

— О, ради бога, Луиз.

— Но его нет!

— Ты искала?

— Да, искала!

— Ты только говоришь, что искала, но я знаю, что когда я зайду в комнату, то он будет лежать на самом виду и смотреть на меня…

— Это не так, мама!

Питер придвинулся к раковине, взял свою зубную щётку из общего стакана и выдавил немного зубной пасты на щетинки, которые выглядели так, словно их жевала собака. Он не любил путешествовать. На каникулах обычно бывает весело, но иногда они превращаются в кошмар. Дома он спал в собственной комнате. Луиз и Роузи делили большую спальню, но у него была своя маленькая комната, только для него, и он любил её. Он любил уходить от всех и уединяться в своих владениях, закрывая дверь от бесконечных разговоров, шума электроприборов и работающего телевизора. Иногда семья утомляла его. Они были такими шумными, особенно Роузи. Мама утверждала, что когда ему было пять лет, он тоже болтал без умолку, но Питер не верил ей. Роузи никогда не уставала говорить. Даже Луиз говорила меньше, чем Роуз. Питер, который неплохо помнил Луиз в пятилетнем возрасте (ему самому тогда было восемь), знал наверняка, что она не болтала так много, как Роуз. А если она этого не делала, то он и подавно. Потому что он был самым тихим в семье.

Питер выплюнул мыльную пену. Он плохо рассчитал расстояние, и она попала на руку отца, но Ноэл, занятый ополаскиванием своей бритвы, не накричал на него. Он редко повышал голос. А вот Линда кричала постоянно. Сейчас она кричала на Роузи, которая уронила намазанный соусом «Веджемит» тост на стопку сложенных футболок.

— Сядь за стол! — приказала Линда, обращаясь к Роузи, когда Питер и Ноэл вышли из ванной. — Я же сказала тебе не ходить по комнате — теперь мне придётся снова всё это перестирывать!

— Прости, мама, — бормотала Роузи.

— Тебе не кажется, что уже немного поздно сожалеть?

— Лин, — сказал Ноэл слегка укорительно, — это произошло случайно.

Линда напряглась.

— Ничего бы не случилось, если бы она делала то, что я говорю!

Она пронеслась мимо мужа, на секунду задержавшись рядом с ним, и прибавила тихим голосом (который Питер, тем не менее, услышал):

— Я здесь единственная, кто занимается стиркой, так что меня можно назвать потерпевшей стороной, правда?

Затем она направилась в ванную. Ноэл обменялся быстрым взглядом с сыном. Невыраженное сообщение гласило: будь мил к своей матери, пока мы не отправимся в путь.

У Линды всегда портилось настроение, когда она собиралась в дорогу. Она не раз говорила, что организовать семью Фергюсонов труднее, чем собрать вместе выводок цыплят. Каждый раз, когда они утром куда-нибудь отправлялись — в школу, на теннисный корт, на уроки плавания или на работу, — у Линды лопаюсь терпение, и она начинала гонять всех по дому, искать чистую одежду или пропавшие ключи, вытирать разлитый апельсиновый сок и делать бутерброды. Во время каникул всё становилось в несколько раз хуже, пока они не прибывали на место. Тогда Линда отдыхала на шезлонге с книгой в руках, пока Ноэл водил детей на фермы бабочек, в железнодорожные музеи или морские парки.