Счастье Муры - Наринэ Абгарян

– А что дакое «в одном месде»? – оживляется Вадька.

– Вот ты игрушки свои складываешь в коробку? – терпеливо объясняет тётя Наташа.

– Если дугаешься – скдадываю.

– Это и называется «в одном месте».

– Баб! А что дакое «дазываедся»? – не унимается Вадька.

Тётя Наташа закатывает глаза:

– Сыночек. Давай ты хотя бы две секунды помолчишь, а?

Вадька кивает. Поднимает пистолет, целится в Муру. Приговаривает шёпотом «пиу-пиу-пиу». Мура делает вид, что её пристрелили, хватается за сердце и откидывается на спинку стула.

– Баб, – победно говорит Вадька. – А что дакое «дбе секудды»?

Сельсовет расположен в крохотном деревянном доме. Если подняться на цыпочки, можно увидеть, что творится внутри.

Председатель сидит за письменным столом и внимательно читает какую-то важную бумагу. Спину держит так, словно ему степлером пристегнули друг к другу лопатки. Напротив сидит кругленькая тётечка с оранжевыми губами и, высоко задрав нарисованные карандашом брови, считает на калькуляторе. А потом заносит цифры в компьютер. Компьютер допотопный, большой и квадратный. Очень смахивает на телевизор «Рубин», который сто лет пылится на мансарде дедова дома и ничего, кроме паутины, не показывает.

Мура с Гришкой наблюдают за ними в окно. Валентина выгуливает неподалёку Вадьку.

– Тпду! – ругается на козу Вадька и дёргает за ошейник. – Кому сказадо тпду?

Валентина, не обращая внимания на Вадькины отчаянные «тпру», трусит вдоль забора. Сегодня у Валентины игривое настроение, ей хочется побегать. Вадьке приходится трусить следом, потому что тормозить козу ошейником он не умеет.

– Пошли? – спрашивает Мура.

Гришка громко сглатывает. Сразу видно – боится. Мура не боится. Просто трясётся поджилками так, что чуть ли коленками не стучит.

– Пошли, – наконец говорит Гришка. Мура зажмуривается и идёт следом. Коридор тёмный и недлинный, пахнет почему-то садиковской раздевалкой. На двери кабинета председателя табличка с указанием приёмных часов. Гришка на табличку не смотрит, сразу толкает дверь и заходит в комнату. Идущая следом Мура въезжает лбом ему в спину и лишь тогда открывает глаза.

– Так – говорит председатель.

Тётечка с оранжевыми губами отрывается от калькулятора и тоже смотрит на них. Глаза у неё большие, навыкате. И немного косят в разные стороны.

– Это кто к нам пришёл? – спрашивает она.

– Это мы пришли, – отвечает Мура. И уточняет: – Я и Гришка. Мой брат.

– Так! – повторяет председатель.

В комнате воцаряется тишина.

– Мы по поводу бабы Вари, – решается Гришка.

Председатель раздражённо выдыхает:

– Вы сговорились, что ли? С утра ваша бабушка с невесткой Николаича пришли, а теперь – вы! Нет у меня денег на протезы! Нет!

Мура с Гришкой переглядываются. Ну да, бабушка с тётей Наташей уже были в сельсовете. Вернулись расстроенные, сказали, что денег нет. А Гришка с Мурой решили просто так туда заглянуть. Мало ли, вдруг что-то за это время изменилось?

– Совсем нет денег? – уточняет Мура.

Председатель барабанит пальцами по столу:

– Поеду в город – поговорю. Может, выбью льготу на лечение бабы Вари.

Что такое льгота, дети не знают. Но слово им нравится. Оно приближает бабу Варю к заветным протезам.

– Спасибо, – говорит Гришка. – Мы пошли.

И дёргает Муру за руку.

– Привезите много льготов бабе Варе, ладно? – звонко просит Мура.

– Целую телегу прикачу – хмыкает председатель.

Мура с Гришкой, довольные, выходят на крыльцо. Вадька с Валентиной, порядком набегавшиеся, ждут их у калитки. Оба белёсые. Только Вадька кудрявый, словно током ударило, а Валентина прилизанная. Как будто её ведром воды облили.

Перед тем как уйти, Гришка с Мурой заглядывают в окно сельсовета. Тётечка с оранжевыми губами тыкает длинным ногтем в калькулятор. А председатель, тяжело дыша, читает важную бумагу. Держит он её почему-то вверх ногами. Наверное, ему так легче понять, что там написано.

В центре бабы-Вариного двора стоит керосинка. На керосинке – круглый таз. В тазу варится грушевое варенье. Баба Варя осторожно снимает с варенья пенку, складывает на блюдечко. Мура с Вадькой макают в пенку горбушкой и ведут важные разговоры.

– Вот Вася Прохвостов раньше был плохим мальчиком – рассказывает Мура. – А потом стал хорошим. Знаешь почему?

– Почему? – спрашивает Вадька.

– Потому что я с ним о динозаврах поговорила!

Вадька чешет облупленный от загара нос.

– А если с пдедседатедем поговодить о дидозавдах, он тоже стадед добдым? – спрашивает он.

Мура замирает с горбушкой у рта. Как можно было раньше об этом не догадаться?!

– Я сейчас! – Она откладывает в сторону хлеб и выбегает со двора.

Баба Варя пытается остановить её, но куда там! Пыль за Мурой вьётся столбом аж до самого сельсовета.

Нарисованные брови тётечки от удивления переползают на макушку. У председателя при виде Муры вырывается вздох нечеловеческого страдания.

– А вы знаете, кто самый страшный динозавр? – берёт быка за рога Мура.

Председатель сосредоточенно молчит. Тётечка, громко булькнув, ныряет под стол. Судя по оглушительному шуршанию, раздающемуся оттуда, она мнёт в непонятных целях большую картонную коробку.

– Ннну? – тоном бабушки поторапливает Мура.

– Я – сдаётся председатель. – Самый страшный динозавр – это я. Самарин Игорь Вячеславович.

На следующий день бабушка с Мурой собираются к бабе Варе, чтобы помочь ей с вареньем. Его нужно закатать в банки, а у бабы Вари это не очень получается. По дороге заглядывают к Николаичу – поинтересоваться, как дела с машиной. У Николаича во дворе тарарам – куда ни глянь, везде лежат запчасти. Вчера машину разбирали, а теперь с боем собирают. Перемазанный маслом Гришка суетится рядом – то ключ подаст, то плоскогубцы. Сейчас он выглядит даже счастливее, чем в тот день, когда узнал, что школа закрывается на карантин.