Друг моего мужа - Дана Блэк

жму плечом и бросаю нож в раковину. - Ты замуж собираешься, свадьбу не отменила.

- Ломать судьбу из-за твоих домыслов? отказываться от счастья...

- А сколько пафоса.

Разворачиваюсь и несу нарезку в столовую. Она идет за мной, слышу, как зубы стукаются о бокал, на ходу пьет.

- Видишь ли, Ира, - Олеся ставит бокал на стол. - Мы с Никитой раньше встречались.

- В школе.

- И всю жизнь дружили, - она садится на стул, закидывает ногу на ногу. - Он жениться не собирался, говорил, что умрет холостяком. Как ты этого добилась, признавайся? - понижает она голос до шепота и грудью ложится на скатерть.

- Но ведь ты тоже выходишь замуж, - навстречу ей наклоняюсь над столом. - Ничего в этом хитрого нет - отвести мужчину в ЗАГС.

- Мы знакомы с первого класса, - заводит старую пластинку Олеся, она словно гордится этим. - И я всегда думала, что если Никита и женится - то на мне. Ведь я была рядом, годами, понимаешь?

- А я увела его у тебя из-под носа?

- Нет, - Олеся откидывается на спинку и качает ногой в воздухе. - Я рада, что так вышло. Никита - это прошлое, это крепкая дружба, не больше. Я встретила Илью, у нас с ним взрослые, осознанные отношения, мы оба состоявшиеся личности...

- Ты это к чему, - перебиваю ее и оглядываюсь, мужские голоса слышны в отдалении, и я даже компании Ильи была бы рада сейчас, грозные взгляды его невесты, будто она зубами в меня вцепиться готова и тет-а-тет с ней меня напрягают, кто мог подумать, что она так взбесится из-за гостиницы и путаны?

- К любви я, Ира, к любви, - Олеся делает несколько глотков вина. - Не нравится мне, когда на моего мужчину клевещут. Имей это ввиду. Поняла?

- Ты мне угрожаешь что ли? - поднимаю бровь. - Сдался мне твой мужчина, очнись, Олеся, у него же на лбу написано, что он бабник, он сволочь, если ты думаешь, что он правда, женится на тебе....

- Ира, - раздается позади глухой голос мужа. - Мне казалось, этот вопрос мы закрыли.

- И не говори, Никита, - улыбается ему Олеся. - Твоей жене что-то неймется, не может спокойно смотреть на чужое счастье.

- При нем только не начинай опять, - цедит муж и садится рядом с Олесей. - Хватит меня позорить.

Кидаю ложку в салат.

Плюхаюсь на стул.

Марчно смотрю на парочку передо мной, они сладкими голосами воркуют, а у меня чувство, что трещина в моей семье все шире становится, он всю неделю гасил свет и ложился спать, и сразу к стене отворачивался, обиделся, за мою несдержанность в ванной, это же Никита, его нельзя отталкивать, он слишком самовлюблен для этого, он не будет выпрашивать секса, он просто...

...найдет его на стороне.

Если еще не нашел.

А я сделать ничего не могу, как отношения наладить не знаю, нашей семье всего месяц, такая она еще хрупкая.

- Ник, обязательно дай мне контакты своего дизайнера, - в столовую заходит довольный Илья, он снял пиджак, остался в белой рубашке. - Даже если мужик за другую команду играет, таланта ему не занимать, дом отличный, - он усаживается за стол.

Рядом со мной.

- Кто готовил? - оглядывает расставленные блюда.

Его уверенный, ровный голос будто воздух разряжает, накалившуюся атмосферу, он так невозмутим, улыбчив, непринужден, что даже у Никиты лоб  разглаживается, он расслабляется.

- Ира готовила, - муж берет салатницу и наваливает в тарелку горку овощей. - Ктсати. У меня тут знакомый вернулся из Италии, по работе гонял. И вот фермеры достали ему этот знаменитый сицилийский сыр, червивый, знаете?

- Червивый? - переспрашивает Олеся. Жует сыр.

- Да. Который с личинками сырной мухи. Червяки поедают сыр, и то что откладывают в него, этот вот сок...

- Никита! - Олеся шлепает его по руке. - Перестань, что за ужасы!

- Почему? - муж смеется. - Деликатес. Как и в Японии рыба фугу, например.

Вилкой давлю в тарелке салат. Аппетита нет, рядом сидит Илья, до меня аромат его парфюма долетает, и этот запах, как радиация, с воздухом в кровь.

Он пьет клюквенный сок.

Поддерживает ничего не значающую болтовню.

А я чувствую руку под столом. Касания пальцев по капрону, они ползут по ноге, выше, задирая платье, на бедро.

Давлюсь соком и гневом, гашу в себе желание подскочить на стуле, заорать на него, медленно поворачиваю голову.

Илья невозмутимо ест канапе. На меня внимания не обращает, внимательно слушает байки Никиты про червивый сыр. А его рука с кружевной резинки чулка перемещается на голую кожу, пальцы, словно раскаленные угли жгут меня, добираются до края трусиков и заполазют под белье.

У меня перед глазами красные круги плывут, он лапает меня, внаглую, так цинично, когда напротив мой муж сидит, и его невеста, он невозмутимо кивает, улыбается, а его ладонь оттягивает трусики, накрывает промежность.

В беспамятстве сжимаю приборы. Отклоняюсь назад, на спинку, опускаю вниз руку и...

С силой всаживаю вилку в его кисть.

Глава 17

ИЛЬЯ

-...и я не знаю, как я понял владелец уехал заграницу, и не в курсе, что тут детки творят, - сплетничает про соседей Никита и скребет вилкой по тарелке.

А я сжимаю зубы, вот-вот раскрошу, боль разбегается по телу, по нервным окончаниям бьет, спицами в виски ввинчивается, я словно из тела вышел, перестаю ощущать себя за столом, лишь чувствую, как левая рука становится мокрой и липкой.

Скашиваю глаза вниз.

Из кисти торчит вилка, мне это не кажется.

Ручейки крови капают Ире на чулки, пачкают стул.

- Что думаешь, Илюха? - через стол кивает мне Никита и беззаботно режет мясо.

- Ментов вызывай, - тянусь к бокалу. В два глотка опустошаю его и беру бутылку вина, наливаю еще. - Раз, другой, третий, приедут, вечеринку испортят. Если так напрягает.

- Я вот и не знаю, - Никита ведет ладонью по бритому черепу. - Стукачить не с руки, но заколебали, честное слово.

Мне надо встать, дойти до ванной, украсить их белый пушистый ковер тропинкой из крови, а я рукой пошевелить не могу, она так и лежит на ее бедре.

Кошусь на Иру.

Сидит, смотрит в тарелку, лицо белее мела.

- Вилка, ты серьезно, - наклоняюсь к ней, - почему не