Спаситель и сын. Сезон 2 - Мари-Од Мюрай

— А почему больше не едите?

— Прочитала в газете, в гамбургерах нашли экскременты, а все почему? Потому что люди руки не моют после туалета!

Спаситель на секунду прикрыл глаза. Для восьми часов утра разговор был, пожалуй, слишком сложным. Он постарался объяснить мадам Вра…блон, что найденные при анализе гамбургеров энтерококки связаны с фекальным заражением животных и не имеют отношения к людям.

— Что? В гамбургерах — коровьи лепешки? — воскликнула мадам Бравон.

Спаситель внезапно ощутил в животе какую-то томность и даже позыв к рвоте, но благополучно справился с собой.

— Когда я был маленьким и ронял на землю ложку или хлеб, моя няня поднимала и давала мне со словами: «Кушай микробиков». Она была права. Опасно жить в стерильном мире, организм разучится бороться с врагами.

— Но я-то знаю, кто мой враг, — возразила мадам Бравон, — это же мой шу…

— Нужно разделить две проблемы, — сказал Спаситель скорее для себя, чем для своей пациентки. — С одной стороны — ваши гигиенические процедуры, с другой — порча, вы согласны? Ваши заботы о чистоте не отравляют вам жизнь?

— Еще как, — признала мадам Бравон как нечто само собой разумеющееся. — Если б вы знали, как я мучаюсь в дýше.

Мадам Бравон открывала кран локтем. Потом подставляла под воду руки, начиная с предплечья, чтобы грязь стекала от локтя к пальцам. Затем наступала очередь мыла, она намыливала сначала левую руку, потом правую. Только так. Когда руки были как следует вымыты, Мадлон приступала к мытью крана и душевой насадки. А потом снова мыла руки и плечи. Сверху вниз. Сначала левую, потом правую. И переходила к мытью плитки в душевой. И все опять повторялось сначала.

— Полтора часа, чтобы принять душ! — воскликнула она сердито, словно собиралась подать жалобу.

— А как вы думаете, все живут так же, как вы?

— Нет, но…

— И вы думаете, что все болеют больше вас?

— Нет, но мой шурин…

— Мы разделили две эти проблемы, мы их разделили, — напомнил Спаситель и почувствовал, что никогда не добьется успеха.

И все же кое-чего добиться ему удалось: он уговорил мадам Бравон написать к следующему разу список ее навязчивых идей, которые он назвал «гигиеническими процедурами», и указать, сколько примерно времени уходит у нее на них каждый день.

— А мой шурин?

— Подождет, хуже от этого никому не станет, — успокоил Спаситель мадам Бравон, провожая ее к двери.

Вернувшись в кабинет, Спаситель расслабился, позволив мыслям течь, как им вздумается. Вспомнил свою пациентку: она избегала слов «микробы» и «вирусы», уклончиво называя их «зародыши». Ничего не хотела касаться руками, боясь грязи.

— Мадам Бравон — микробы вон! — пробормотал Спаситель.

Находка, далекая от психоанализа, зато послужит ему мнемоническим подспорьем: теперь он не ошибется, обращаясь к ней по имени.

Понедельничный клубок катился, катился и прикатился к Элле. В семнадцать пятнадцать.

— Эллиот? — проговорил Спаситель, открывая дверь в приемную.

Девочка была в обычной одежде, в джинсах и коротком пальто с капюшоном, и все же казалась хрупким отважным мальчиком. Элла закрыла тетрадь, в которой что-то читала, перекинула через плечо темно-синюю сумку и отправилась вслед за психологом в кабинет.

— Как роман? Продвигается? — весело спросил Спаситель.

— Помогает.

— Помогает?

— Да. Потому что без него было бы совсем мерзко жить. — Элла уселась и положила тетрадь на колени. — Я все время думаю о своей истории, так что голова у меня все время занята.

Спаситель мог бы спросить, что было не так в эту неделю, а мог отправиться вместе с Эллой в ее воображаемый мир.

— Расскажешь мне немного, о чем там речь? О главном герое, например.

— Его зовут Незнам. Он мальчик моих лет и живет один в лесу. У него есть хижина, она принадлежала женщине, которая нашла его младенцем на опушке леса. Немного схоже с «Франсуа-найденышем», но в моей истории женщина умерла три года тому назад. Она оставила ему ручную лису по имени Вирсавия, волшебный нож и рецепт, как сварить яд из белладонны и белены. Он собирает эти травы на лугу, а еще собирает безвременник и лютики.

Спаситель удивился, услышав перечисление ядовитых цветов и трав, которые используются в черной магии. Элла соскользнула со стула на пол и сидела рядом с упавшей тетрадью.

— Ночью, — рассказывала она, помогая себе жестами, — он обводит вокруг себя ножом круг и может спать на траве среди диких зверей. Ему не холодно, он ничего не боится под защитой магического круга. — Элла сидела на лужайке со своей ручной лисой, и луна освещала ее личико. — Все это происходит в стране, которую я придумала, — закончила она свой рассказ. — И я понятия не имею, что мне делать здесь.

Усмехнувшись сама над собой, она вернулась к действительности и снова села на стул, но тетрадь поднимать не стала.

— На этой неделе я сделала очень глупую вещь. Это было во вторник. На уроке латыни. Я достала свою тетрадь и положила так, чтобы мадам Нозьер ее заметила.

Элла замолчала. Даже просто рассказывая о себе, она умела мастерски нагнетать напряжение.

— И что? Она ее увидела? — нетерпеливо спросил Спаситель.

— Когда мы делали упражнение, она подошла ко мне и спросила, что это за тетрадь. Я ответила: «Мой роман». — Элла покачала головой и повторила: — «Мой роман»! Почему бы уж сразу не «Мой шедевр»!

— Она посмеялась над тобой?

— Она? Нет! — воскликнула Элла, покраснев. — После урока, а у меня это было последнее занятие, она меня спросила, нельзя ли ей взглянуть одним глазком на мой роман… Знаю, знаю, нельзя давать читать, пока не кончишь, Стивен Кинг и все такое прочее.

Сент-Ив рассмеялся от души:

— Я же сказал тебе, что я небезгрешный. И ты ей дала свою тетрадь.

— Нет, она при мне прочитала первую страницу. Сказала, что у меня есть стиль. И что мне нужно повторить знаки препинания при прямой речи. И еще НЕ и НИ.

— И что ты потом почувствовала? Была довольна или пожалела?

— Мне захотелось… — Элла замолчала, смутившись пришедшей ей в голову мысли.

— Ты же знаешь, Эллиот, здесь можно говорить все. Здесь ты в магическом круге.

— Мне захотелось ей что-нибудь подарить.

— Учительнице?

— Да. Подарить, чтобы она меня полюбила. Мне захотелось, чтобы она увидела… что я чего-то стою и что… когда я кого-то люблю… это тоже чего-то стоит… Я путано говорю, да?

— Нет, совсем нет. Думаю, мадам Нозьер была тронута тем, что ты подарила ей свое доверие.

Спаситель вдруг заметил, что Элла топчет ногами тетрадь и обложка уже вот-вот оторвется.