Разочарование. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

Возможно, с Мастером, которым он меня считал тогда, это бы и удалось, но то, что я Предводитель, оказалось для пройдохи неприятным сюрпризом.

Да и плевать на него. Как верно заметил тот добрый человек на улице — пусть сам толчёт, если такой умный. Он не хотел, в отличие от меня. На том и разрешили наш спор. Он признал, что ошибся во взвешивании, я согласился продолжать растирать ядра. Только теперь за двойную цену, благо свидетелей нашей стычки не было. Ну а то, что вышел во двор чуть помятый, так может, споткнулся.

Я, правда, уже даже ждал, что либо сейчас, либо с утра ещё раз увижусь с Хуртом, но нет, ошибся.

Но это было ещё пять дней назад. Сейчас мой путь вёл из комнаты управляющего в подвал. Длинная лестница, что вела мимо стражи глубоко под землю, к толстой каменной двери, которая надёжно перекрывала вход.

Перед ней я разложил на столе всё, что мне вручил управляющий, решая, с чего начну первым. Пожалуй, с травы. Небесные травы самые слабенькие.

За эти дни я уже отлично понял, кто такой управляющий, но сегодня он превзошёл сам себя. Ни кисета, ни шкатулки для хранения небесной травы на месте не оказалось. Он что, считает, что я засуну их себе в кисет?

Обойдётся.

Взял пучок травы, толкнул тяжёлую даже для меня дверь, тщательно закрыл её за собой, следя, чтобы она зашла в пазы до конца.

Когда-то давно, в другом месте, в другом городе и в другом Поясе, я занимался чем-то похожим — под руководством старика Фимрама толок ингредиенты для его алхимии. Это была первая причина, по которой я шагнул в тот день на голос. Все эти ступки, тёрки, колотушки, ножи — для меня знакомы. Вторая же причина…

Я сверился с бумагой от управляющего. Если проще и своими словами, то крупно нарезать.

Шагнул вдоль полок, выбирая доску и нож. Вообще-то, все мои предшественники перед работой надевали особый артефакт на шею, толстые перчатки из кожи какого-то местного Зверя, фартук и прочее.

Мог так поступить и я, но мне всё это совершенно не нужно. Всё это совершенно лишнее для того, чем я здесь на самом деле занимаюсь.

Подровнял пучок, чтобы стебли лежали один к одному, ровно и аккуратно, неспешно опустил нож лезвием на доску, нажал.

Хруп.

Зелень сочно хрупнула, а место среза вспыхнуло истекающей из травы силой. Силой и стихией.

Я торопливо заработал ножом, сдвигая зелень и стараясь, чтобы куски были одинакового размера.

Хруп, хруп, хруп.

Только успевай убирать пальцы.

Готово.

Быстро шагнул прочь от стола, над которым вспухало облако ясно видимой мной силы. Не потому, что это было опасно, а потому, что это было красиво. Жаль, я не видел в этом облаке стихии дерева, хотя прекрасно знал, что она там есть, не может не быть, иначе эту траву измельчил бы любой подмастерье алхимика.

Стихия, чистая, сильная, которой в небесной траве было достаточно, чтобы убить Воина, отравить Мастера или навредить слабому Предводителю.

Позволил себе любоваться вдох. Дольше это уже потеря времени и лишние траты.

Позвал.

Змеи.

Мои змеи воды, выходите.

Я тоже окутался облаком стихии, туманом, в котором плавали десятки моих змеев, облаком, которое столкнулось с истекающей из небесной травы силой и поглотило его, заключая в себе и не позволяя рассеяться по подвалу, коснуться его стен.

Ещё чего.

Да, я слабый Предводитель, которых в этом Поясе с избытком. Но у меня есть один маленький секрет.

Пожирайте. Пожирайте её, мои змеи.

Они услышали мой приказ, рванули вперёд, распахивая пасти и вгрызаясь в облако чужой стихии.

Двадцать вдохов и облако силы небесной травы исчезло, лишь едва заметно сочились ею срезы, с каждым вдохом всё меньше и меньше.

Я недовольно поморщился. Что такое? Неужто запасы управляющего показывают дно? Или, может, в прошлые дни он пытался проучить меня, выставляя самые опасные запасы ингредиентов?

Почему так мало стихии сегодня?

Сегодня у меня должен был быть отличный день, день, когда я стану Предводителем второй звезды, управляющий, не смей меня разочаровывать.

Я приказал лишним змеям исчезнуть, расплыться водой, вернуться обратно в стихийное средоточие, и они сумели заполнить его лишь на четверть.

Маловато будет. Может, нужно дать управляющему надежду? Работать сегодня помедленней и в конце дня сделать вид, что мне плохо, что я уже не могу сопротивляться ядам? Может, тогда он решит завтра выдать что-то посильней и заставить-таки просить у него помощи?

Нужно над этим подумать.

Пока же я сел там, где и стоял, прикрыл глаза, погружаясь в себя и сливая запас стихии туда же, куда сливал его утром перед посещением управляющего. В очередной узел.

Спустя триста вдохов я выдохнул, ощущая, как саднит меридиан, по которому я провёл столько стихии и так быстро, буквально запихивая её в узел. Ничего, это не страшно, не для меня.

Поднявшись, сгрёб ножом порезанную траву в чашу. Она ещё истекала силой и стихией со срезов, но всё слабей и слабей. Пожирать это — только время тратить и заставлять траву вянуть.

Оказавшись за дверью, я хлопнул рукой по артефакту вызова, дождался, когда ко мне спустится один из работников лавки, и сунул ему миску. Трава сейчас же пойдёт в дело, а у меня ещё впереди много работы. Упрвляющий теперь мне «доверяет», сам не взвешивает готовое, зато мстит по мелочи.

— Ох!

Парень, который был старше меня настоящего, может быть, года на три-четыре, сглотнул, глядя на крупно, как и требовалось, нарезанные листья и стебли, поднял на меня ошарашенный взгляд:

— Так это, я ещё не прогрел атанор и колбы. И мастер мой ещё не пришёл. Что же вы так быстро, старший?

— Не мои проблемы. Управляющий работу дал, я сделал. Забирай.

Парень закрутил головой:

— Так это, а где шкатулка для трав, старший?

Я развёл руками:

— Не было. Забирай давай.

— Так это, я же руки пожгу, а трава повянет.

Парень, конечно, был ни в чём не виноват, но мне какое до этого дело? Я так и сказал:

— А мне какое дело? Я пришёл, нож на месте, пестики на месте, — спохватившись, добавил, — фартук и перчатки на месте. Кто должен был сюда шкатулки и кисеты принести? Точно не я.

Жаль всё же, что за травой сюда спустился не управляющий. Наверное, не хочет снова помяться.

— Так это, я принесу?

— Вешай давай, — напомнил я ему, а затем хмыкнул, соглашаясь, — а затем бегом за шкатулкой.

Парень просиял, словно