Третий - не лишний - Пенни Джордан

— Ты смотришь?

Капли пота проступили на его шее. Жизель засмеялась и наклонилась, чтобы чуть прикусить его ухо. И тогда Саул сделал свой ход — схватил Жизель за бедра и перевернул, прижав ее запястья к кровати:

— Понравится ли тебе, если я запрещу прикасаться ко мне?

Они играли в эту игру много раз, однако Жизель до сих пор охватывало дикое животное желание. Саул держал ее за руки и двигался, пока глубина и сила его толчков не удовлетворили их потребность друг в друге. Тогда супруги застонали от наслаждения. Наконец высвобождение наступило, и их трепещущие тела переплелись.

Жизель посмотрела на лицо спящего Саула и кончиком пальца легонько провела по изгибу его брови и затем по носу. Ее муж был очень мужественным человеком, зрелым, гордым и — да — иногда чересчур требовательным. Но в глубине его души прятался обиженный маленький мальчик. Улыбка Жизель тут же угасла, а рот задрожал. На глазах выступили слезы, когда она мысленно представила ребенка Саула, очень похожего на отца. Ребенка, которого у нее никогда не будет.

Ее эмоции приобрели столь высокий накал, что слезы покатились по щекам. Одна из них упала на Саула, прежде чем Жизель успела смахнуть ее. Он тут же проснулся, и его сонная улыбка, предназначенная жене, немедленно сменилась озабоченностью.

— В чем дело? Почему ты плачешь?

— Все в порядке, — пожала она плечами. — Просто эмоции накатили.

— Эмоции по поводу чего?

— Сама не знаю. Может, из-за детей, которых мы видели вчера…

— Из-за детей или из-за одного ребенка? — нахмурился Саул.

Щеки Жизель запылали.

— Это та маленькая девочка, да? — мягко поинтересовался он, видя, как лицо жены покрывается пятнами от стыда. Однако Саул не понял истинной причины. Он начал опасаться, что Жизель наскучила жизнь вдвоем и теперь она хочет детей.

— Нет, — покачала головой молодая женщина, охваченная чувством вины и облегчения одновременно. Она больше всего боялась, что Саул изъявит желание увеличить семью. Правда, каждый раз, когда Жизель держала на руках ребенка, она желала, чтобы это был их ребенок.

Саул сел на кровати. Солнечные лучи, проникающие в комнату, осветили его загорелую кожу, подчеркнули мужественный торс.

— Из-за этого все разговоры о наследнике, не так ли? — спросил он. — Ты хочешь аннулировать наше соглашение и…

— Нет, — резко возразила она. — Ты ошибаешься. Если хочешь знать правду, я рада, что ты желаешь все оставить по-прежнему. Только мы вдвоем.

Саул покачал головой:

— Извини. Мне просто страшно потерять тебя. Именно поэтому я не хочу делить тебя ни с кем, даже со своим ребенком.

— Дело в твоей матери? — нежно произнесла Жизель.

На минуту ей показалось, что Саул не ответит, но он, помолчав, неохотно согласился:

— Наверное. Хотя я не знаю, почему на меня так действуют мысли о твоем возможном материнстве. Ведь моя мать никогда не заботилась обо мне.

— Видишь ли, твоя мать никогда не ставила тебя и твои интересы на первое место. Проблемы и нужды других людей были для нее важнее, чем ты, Саул. — Жизель умолкла, но потом, не справившись с эмоциями, продолжила: — Не забывай, именно ты, а не я, решил, что твое обещание Альдо более важно, чем наше будущее, которое мы рисовали в мечтах. Именно поэтому мы начали обсуждать вопрос о ребенке. Ты решил править страной, и тебе необходим наследник.

— Ты до сих пор злишься на меня за то, что я стал правителем Ареццио?

— Уже не злюсь. — Жизель говорила искренне. — Ты был прав, утверждая, что здесь нам есть над чем работать. Но мы были так счастливы вдвоем.

— Мы всегда будем вдвоем и всегда будем счастливы, — твердо сказал он, прежде чем притянуть жену к себе и поцеловать.

* * *

Супруги встали поздно и наслаждались неспешным завтраком на террасе. Оба были в белых махровых халатах. Когда Саул предупредил, что за обедом встречается с советниками, Жизель собралась заняться планами нового дома малютки, больницы и школы.

Для приюта у них был разработан стандартный проект: простые, но прочные и теплые домики. Саул и Жизель старались сделать так, чтобы братья и сестры находились вместе. Общее количество детей в доме не должно было превышать десять человек. И не более двух детей одного пола в каждой комнате. Кроме того, проект предусматривал спальню для воспитателей и тихую комнату, где дети могли делать уроки или читать. К каждому дому прилегал небольшой садик для выращивания овощей, который ребятишки помогали содержать. В центре поселка, между домами, была небольшая площадь, где находилась школа — эпицентр детской жизни. Она давала сиротам образование и надежду на лучшее будущее.

В дополнение к приютам благотворительный фонд позволял будущим приемным родителям и воспитателям прослушать соответствующие курсы лекций и обеспечивал их помощью. Кроме того, если студенты, находящиеся в академическом отпуске, желали стать волонтерами, их после строгой проверки брали на работу. Правда, их всегда тщательно контролировали.

В Ареццио задача осложнялась тем, что разрушенный город был окружен горами. К тому же места там было немного.

Можно было с легкостью откинуть мысли о будущем и сконцентрироваться на первоочередных нуждах детей — по крайней мере, на какое-то время. Но чувство вины не отпускало молодую женщину.

Когда Саул буквально ошарашил ее сообщением, что займет место Альдо, Жизель не переставала размышлять, как это повлияет на нее. Трудно представить себе то отчаяние, которое она испытывала при мысли о том, что потеряет Саула. Но теперь, после разговора с мужем, Жизель поняла, что даже не задумывалась о чувствах Саула. Каково придется ему в случае их расставания? Насколько тяжело это скажется на нем. Ведь он любит ее.

Но человеческое сердце способно любить не один раз, а у Саула теперь появился долг перед страной — он обязан дать Ареццио наследника. Это означает, что он найдет женщину, которая займет ее место. Женщину, которую он полюбит, как когда-то полюбил Жизель. Она подарит ему ребенка, и, возможно, не одного.

Тем не менее Жизель упустила из виду один очень важный факт — эмоциональную рану, которую мать Саула нанесла ему. Из-за этого он был очень уязвим. Когда придет время покинуть его, он, безусловно, поймет причины, по которым Жизель обязана это сделать. Но — она была уверена — в глубине души Саул решит, что она бросила его, покинула, отвернулась, как когда-то отвернулась мать.

Понимание этого только усиливало вину Жизель. Перспектива причинить любимому такую боль была гораздо страшнее того, что предстояло испытать ей самой. Их масштабы несопоставимы. Из-за собственной слабости, трусости и эгоизма она предаст Саула, который ни в чем не виноват. Он любит ее, доверяет и не сомневается в том, что знает истинные причины, по которым Жизель не желает иметь детей.

Теперь слишком поздно напоминать себе о клятве, данной в юности: никого не подпускать близко. И не потому, что Жизель боялась полюбить кого-либо, а для того, чтобы не позволить мужчине влюбиться в нее, поскольку она знала, что на их отношения ей придется наложить ряд ограничений. Знала, но все же проигнорировала это, потому что не могла не любить Саула, не могла не быть с ним. Теперь ее вина никак не меньше вины его матери.