Между делом (публицистика и житейские истории) - Владимир Михайлович Шарик

кашель такой, что выворачивает моё нутро. Думал, что врежу дуба. И никто ж не поинтересовался моим здоровьем, не говоря уже о том, что бы помочь. Внук однажды позвонил, как всегда с проверкой, не умер ли я, что бы унаследовать квартиру в нормальном состоянии, что бы труп не завонялся. Так он мне сказал, что это ничего страшного, у него тоже такое было и прошло. Так сколько тебе лет, а сколько мне. – я ему говорю. А он мне снова, чего ты кричишь, вот в тебя всегда такая мода кричать. Что ему дураку говорить, бросил я трубку в сердцах и назло им всем выздоровел.

С Зиной мы жили хорошо лет пять, а потом я стал замечать за ней нехорошие вещи. Я ведь, когда пенсию получал, то половину денег ей отдавал, так как надо было платить за коммунальные и прочие услуги, а вторую половину тратил на своё усмотрения, хотя тоже покупал бывало на свои деньги молоко, сливки, мясо на базаре. Деньги я свои не прятал, а клал на полочку в гардеробе даже особо не пересчитывая их. Но со временем стал замечать, что у меня не сходится дебит с кредитом. Стал я намечать деньги, положу какую-нибудь ниточку незаметную, или кусочек бумаги, что бы определить – беру один я деньги или нет. Конечно, она потихоньку брала мои деньги. Меня это не устраивало и у нас получился конфликт. Я ей сказал, зачем она берёт мои деньги? Она сначала отказывалась, а затем призналась. Но как призналась, пошла на меня буром. Мол, сейчас всё стало дорожать и ей не хватает той суммы, которую я давал, потому она и брала мои. Я ей в ответ, что надо меньше внучке меньше давать, тогда у тебя будут деньги. Я ведь видел, что она покупает новые вещи для внучки: то дубленку, то новые сапоги, то мобильный телефон супер современный. Она мне тоже в ответ что-то злое сказала. Ах, вы так ко мне относитесь, тогда пошли вы к монахам! Забрал я свои вещи и ушел на свою квартиру. После того она несколько раз пыталась возвратить меня, но у меня пропало всякое желание к дальнейшему общению. Я ей делал столько добра, а мне ответили так подло. Снова я остался один, снова бессонные ночи и тягостные дни. Одно и то же. Одно и то же. Скучно, хоть волком вой. Проснусь, приготовлю кушать, покушаю, выйду на улицу, прогуляюсь, но общаться не с кем, так как почти все мои знакомые отошли в мир иной. А я остался, да еще Вася Кухарь, член моей бригады. К нему иногда пойду, но он уже стал впадать в беспамятство, заговаривается, хотя только на год старше меня. Вот и весь круг моего общения. С семьей пытался возобновить отношения, но они меня даже на порог дома не пустили. Дома, который я построил своими руками. Как обидно! Какая боль! Это не передать.

Вчера сходил в узел связи. Написал заявление, что бы отключили мне телефон. Зачем он мне? Целый день стоит не звонит. И мне некому звонить. На прошлой недели похоронил Васю Кухаря – последнего члена нашей бригады. Двадцать лет я с ним проработал. Хороший был парень. Спокойный, добросовестный. Всегда выполнял свою работу хорошо и в срок.

– Дмитрий Федорович, – говорил он, – принимай работу.

Да, любо-дорого было посмотреть на его работу. Вот человек был! Теперь нет его и некому звонить. Правда, Зина на днях звонила. Начала разливаться в любезностях, а потом предложила поехать мне на дачу. А я ей, извините, Зинаида Михайловна, но я предпочитаю сам жить, чем жить в обмане. Вышли вы у меня с доверия. Она бросила трубку и больше не звонила после этого. И не позвонит, если даже захочет. Мои тоже никто не звонит, я им не нужен. Сорок три года был нужен, пахал на них, как папа Карло, а теперь не нужен совсем. Правда, приезжал на той неделе внук, но он по делу приезжал – ему надо был тех паспорт от моей машине, что бы он подтвердил непрерывность своего водительского стажа.

Забежал на минутку. Я спешу, на работу опаздываю. Разве не мог он немного раньше выйти из дома, что бы побыть со мной. Поговорили бы о его делах, как его дети, а мои правнуки учатся, ведь я их уже года два не видел. А они ж тоже моя кровиночка. Как хочется их увидеть, подарки сделать, увидеть, как они тому обрадуются. Не могу понять я их? Почему они такие выросли? Удивляюсь. Впрочем, чего там удивляться, если внук не поздравил свою мать, мою дочь с днем рождения. Выходит их отношение ко мне жены и дочери, аукнулось отношением внука к матери, которой круглая дата случилась – пятьдесят пять. Вот какие дети моих детей. И снова приезжал и даже буханки хлеба мне не привез. Мне не надо его хлеб или другая какая-то вещь, у меня своего добра достаточно. Важно мне внимание, забота, отношение. А если нет такого отношения, то очень больно мне. Ночью не спится, всё мысли разные в голову лезут и ещё та, которая с косой всё бродит и бродит вокруг меня. Раньше как-то я её не замечал, а теперь ходит, заглядывает мне в глаза. И обидно так становится. Зачем я жил?! Что я такого сделал?!.... А я её и не прогоняю. Пускай идет. Такая судьба. Только ведь обидно, очень обидно.

На этом заканчиваются записи Дмитрия Федоровича Зайченко.

Рассказ супруги мнимого холостяка

(Продолжение "Исповеди мнимого холостяка").

Этот рассказ попал мне через третьи руки от кума "мнимого холостяка" Сергея Кравчука, а ему рассказала его супруга Василина, подруга Людмилы со школьной скамьи.

Василина была очень удивлена, когда узнала, что Людмила подала на развод с Димой, после сорока трех лет совместной жизни. Ведь он был добрый хозяин, семьянин, заботился о детях и супругу свою не обижал да и чего греха таить у женщин имел он успех. Имел внешний лоск и обаяние. Об этом она и сказала Людмиле, когда та сказала о своем решении.

Да, ты права он хороший хозяин, на это мне грех обижаться, у нас всегда всё в доме было, ни в чем он мне не отказывал и детей на ноги поставил, никогда он пьяным не валялся под забором, как другие мужики, всегда меру знал. Конечно, мне без его поддержки будет тяжело,