Рассвет на чужой планетой - Галина Львовна Романова

Корабль чуть дрогнул. Совсем незаметно. Девушка бы вообще пропустила миг старта, если бы не растущая тяжесть. На несколько долгих секунд стало трудно дышать. Она разомкнула губы, борясь за следующий глоток воздуха. Напряглась, чтобы заставить расправиться грудную клетку, потянулась отвинтить на максимум вентиль в кислородном баллоне… Но тут все неприятные ощущения пропали. Еще пара минут терпеливого ожидания — и легкая невесомость подсказала, что корабль выходит за пределы атмосферы. Именно возросшей тяжести, а потом кратковременной невесомости и были обязаны специальные крепления на койках — иначе пассажиры сперва упали бы на пол под действием перегрузок, а потом, чего доброго, врезались бы в потолок, воспарив над полом.

Еще несколько минут — и все вернулось в норму. Оранжевая лампочка над входом перестала мигать и погасла, сменившись зеленой — знак того, что можно спокойно отстегнуть страховочные ремни и покинуть каюту.

Валентина, однако, не тронулась с места и продолжала лежать неподвижно, пока в каюту не заглянула Тиока.

— Как? Ты еще не встала? — изумилась подруга. — Давай поднимайся поживее! — она принялась отстегивать крепления. — У нас много дел!

— И каких это?

— Как? А с экипажем знакомиться?

Валентина представила холодное лицо штурмана Минка. Ее слегка передернуло.

— Спасибо, что-то не хочется!

— Ты собираешься просидеть весь полет в моей каюте?

— Ну и что?

— А то, что это моя каюта. И она, если ты не заметила, рассчитана на одного!

— Ишь, ты как! — от удивления Валентина не нашла в себе силы возмутиться. — Сама ведь меня сюда впихнула!

— Это временно. Ну, ты идешь знакомиться с экипажем? Учти, если не покажешься на глаза капитану, не видать тебе ни отдельной каюты, ни твоей перевалочной базы, как своих ушей! Он тебя даже на довольствие поставить не сможет без твоей личной просьбы. И потом, — она подмигнула, — мы же собирались решить вопрос с трассой!

Это решило дело, и девушки выбрались из каюты.

Жилой отсек корабля был невелик. Каюты располагались на этаже в виде лепестков огромного цветка, окружавшего «сердцевинку» — площадку с шахтой лифта, соединяющей все этажи. Конечно, на соседние этажи можно было пробраться и иначе — по системе воздуховодов — но это долго, трудно и неудобно. Там даже механики не везде пролезть могут. Судя по оранжевым огонькам, почти все каюты были заняты. Свободными были лишь три — та, в которой отлеживалась Валентина, соседняя и еще одна напротив. Всего кают было двенадцать.

— Слушай, а в чьей ты каюте была, если я заняла твою? — поинтересовалась Валентина.

— В каюте капитана, — хихикнула подруга.

— Что?

— Ага.

— Но… как ты туда проникла?

— Да очень просто. У него было незаперто.

Валентине стало дурно. Зайти в чужую каюту без спроса — это одно. А вломиться в капитанскую — вообще кощунство и нарушение устава.

— А тебе ничего за это не будет?

— Ничего не будет, если никто не проболтается, — подмигнула Тиока. — А даже если и будет — папа решит проблему.

Над одной из дверей огонек предупреждающе замигал, и панель отъехала в сторону, явив молодого улыбчивого парня в мешковатом костюме механика.

— Ой, какие красавицы! — заулыбался тот. — Старик говорил, что нас ждут перемены, но чтобы такие… Ой-ой-ой! Девушки, — он подкатил ближе, — а что вы делаете сегодня вечером?

— Представляемся капитану, — отрезала Тиока и дернула подругу в шахту лифта. Вслед им несся одобрительный свист.

«Агути» был кораблем вертикальной планировки. Это означало, что сообщение между отсеками осуществлялось только через лифтовые шахты. Просто подойти к шлюзу и открыть его, переступая порог, было нельзя. Даже в полете, когда нет необходимости «стоять вертикально», и то сохранялось это странное положение. Поэтому девушек подняло на два этажа выше, и они оказались на пороге небольшого тамбура, откуда до рубки оставалось всего пара шагов.

Она была полна народа. Ну, как полна…Все три кресла были заняты. Причем кресла были странными, таких Валентина вживую еще не видела. Только на иллюстрациях во время показа презентаций и… нет, один раз все-таки видела. На первом курсе, когда их водили на экскурсию на списанный за давностью лет звездолет. Это был один из самых первых «Агути», имевший странный номер «2–2.1» И там такие кресла были только в одном месте.

Почувствовав их присутствие, капитан, занимавший центральный ложемент, отстегнул крепления и выпрямился. И, увидев, как те повисли над полом, Валентина вспомнила.

Это были спасательные кресла. При аварии они плотно охватывают космонавта и выстреливают вместе с ним наподобие катапульты. Происходит это при разгерметизации корабля и часто спасает жизнь… если за бортом не глубокий космос. Выжить в этом случае шансов нет. Без скафандра, намертво сцепленный с креслом… Кажется, именно поэтому от них и отказались в качестве спасательных. Но как удобное сидение в рубке оставили. Чего пропадать хорошим технологиям?

— Вы? — капитан смерил их взглядом. — Откуда? Что здесь делаете?

— Оттуда, маэстро, — бодро отрапортовала Тиока. — Снизу.

— Я вас не вызывал.

— Вызывали, — девушка решительно выдвинула подбородок. — Вы сами отдали приказ, чтобы я рассчитала… чтобы мы рассчитали, — поправилась она, покосившись на подругу, — новую трассу с учетом захода на перевалочную базу в системе Коня и…

— Минк? — капитан покосился на штурмана.

Тот мотнул головой, не отводя глаз от сложной многомерной модели, которая покачивалась перед ним на трехмерном экране. Время от времени он касался ее кончиком сенсорной указки, заставляя одну из ее составляющих, яркую синюю линию, менять положение. Кивнув — мол, услышал! — он слегка повернул модель и ткнул указкой куда-то в пустое пространство сбоку от модели, которая под этим углом стала напоминать искривленное бурей дерево с наполовину обломанными ветвями. Слегка подкрутив колпачок указки, Минк нанес в пространство еще несколько отметок. Они загорелись всеми оттенками желтого — от бледного, почти белого, до такого насыщенного, что резало глаза. Самый яркий как раз и венчал «крону дерева».

— Система Медузы, — указал на нее штурман. — Системы Каури, Голова Собаки, Хвост Кометы, — одну за другой показывал он остальные точки. — Система Коня, — добрался до последней, расположенной чуть в стороне от остальных. — Не по пути.

— Но как же не по пути, — Тиока высунулась вперед. — Если мы сделаем вот тут петлю, — она провела пальцем в нужном направлении, и «крона», не выдержав такого обращения, пошла мелкой рябью, — то, сделав прыжок в районе Хвоста Кометы, оказываемся буквально в паре дней пути от системы Коня. — Вот, вот и вот. А потом, через Голову Собаки и… и вот здесь еще, не помню, как называется эта система…