Рассвет на чужой планетой - Галина Львовна Романова

— Страшно?

Он повернул голову. Вывернув шею, со своего пилотского кресла на него смотрел Такту. Судя по тому, как далеко он выдвинулся вбок, первый пилот не был пристегнут.

— Вы нарушаете устав, — сказал Сомба. — Положено пристегнуться. Тем более, выполняя свои обязанности пилота.

Из кресла навигатора донеслось тихое хмыканье — Мунго-117 до сих пор так и не смог смириться с тем, что в их слаженную команду вошел этот подозрительный чужак.

— Я передал управление, — Такту, как ни в чем не бывало, кивнул на кресло второго пилота. — Пусть парень попрактикуется.

Парнем второго пилота можно было назвать весьма условно, он был всего на пять-шесть кругов моложе капитана, ему, если верить документам, было всего тридцать девять лет, и он еще не имел права подавать прошение о создании семьи. Но для него это тоже был первый вылет за пределы системы.

— Кроме того, мы уже отошли от орбиты на полторы звездной единицы* и можем позволить себе включить искусственную гравитацию?

(*Звездная единица — за нее традиционно принимается расстояние от населенной планеты до солнца. У каждой расы она своя. Звездная единица веганцев равна примерно 1,12 астрономической единицы (а/е.) Земли. Прим. авт.)

В последних словах прозвучал явный вопрос, и Сомба внутренне выругался. Это было одной из обязанностей капитана. И то, что подчиненный напоминает ему о его делах…

— Гравитация будет включена только после того, как будут получены доклады от всех отсеков, что полет начат нормально и безо всяких эксцессов, — ровным тоном произнес он и активировал внутреннюю связь. — Говорит капитан Сомба-99. Всем отсекам доложить состояние дел.

— Говорит мостик, — под пристальным взглядом капитана произнес Такту. — Докладывает первый пилот Такту-101. Все системы работают нормально. Полет осуществляется в штатном режиме. Кораблем управляет второй пилот Томба-138.

— Говорит машинное отделение, — тут же подхватил знакомый голос. — Докладывает старший механик Джанго-339. Все системы работают нормально. На вахте.

— Говорит дежурный энергетик…

— Говорит пассажирский отсек…

— Докладывает грузовой отсек…

— Докладывает лабораторный отсек…

— На связи медицинский отсек, — цепочку замыкал единственный женский голос. — Все в норме. Жду ваших приказаний. У вас все в порядке?

Сомба невольно напрягся. Он никогда не получал таких вопросов и просто не знал, как на них реагировать.

— Повторяю, — в женском голосе прозвучало нетерпение. — У вас все в порядке? Все нормально перенесли перегрузки при взлете? Пострадавших нет?

— Нет, — под пристальным взглядом Такту ответил Сомба. — Пострадавших нет.

— Хорошо, — покладисто согласился голос. — Тогда я отключаюсь.

Мужчины тихо переглянулись. Оба знали, что на корабле, кроме мужчин, есть и женщины. Оба знали, какие они занимают должности. Но все равно это было странно. Тем более что все знали, зачем женщины народа куа участвуют в таких экспедициях. Это были незамужние дочери и сестры профессиональных космолетчиков, которые, по традиции, отправлялись в космос в надежде найти себе мужа среди членов экипажа. Из шести таких было двое — медик и второй механик. Остальные четверо принадлежали к ученой братии.

На миг Сомбе подумалось, что супругу он может и должен выбрать из этой пары. И, если полет закончится удачей и ему удастся подтвердить свой номерной статус — или даже заслужить номер 98, что закрепляло его среди элиты — то его просьбу удовлетворят. Усилием воли он отогнал эту мысль. Полет только начался, и что он принесет — неизвестно.

— Внимание, — сказал он, снова переключаясь на громкую связь. — Через тридцать нано-единиц будет включена искусственная гравитация. Даю обратный отсчет.

И включил наномер, отсчитывающий единицы времени сухими щелчками.

С последним щелком в воздухе послышалось шипение, а потом словно что-то мягко ударило его по плечам. Такту вздрогнул и откинулся назад, и Сомба почувствовал укол злорадства — его пилот-помощник действительно раньше времени отстегнул крепления, и включившаяся гравитация буквально бросила его вниз. Сам он встал не торопясь, привыкая к новой силе тяжести — она была немного меньше домашней, привычной, и первые несколько шагов мужчина прошел с осторожностью.

Первые часы полета были заполнены легкой суматохой. Несмотря на то, что уже виделись несколько раз во время подготовки к полету, экипаж и пассажиры все равно провели этот день в общении, заново привыкая друг к другу. Почти никто не покидал до этого пределов системы, кроме как в качестве туристов, и многие не находили себе места. Время от времени то один, то другой останавливались возле экранов, на которые с боковых камер транслировались кадры звездного неба. «Шхех» уходил из системы под острым углом к плоскости орбит, постепенно увеличивая его, чтобы потом выйти на прямой угол и тогда уже начать разгон для первого «нырка». По расчетам, подходящей точки пространства корабль должен был достигнуть завтра рано утром, за несколько мини-единиц до подъема. Поскольку камеры эти были закреплены только в двух местах — у шлюзовых камер, откуда можно было попасть к выходам, спасательным капсулам и в машинное отделение, а также в общем отсеке*, то там и столпилось большинство. Капитана встретили восторженными возгласами.

(*Общий отсек — то же, что и кают-компания, место отдыха. В отличие от земных кораблей, в общий отсек веганских кораблей доступ имели отнюдь не все. Прим. авт.)

— Мы летим! — послышались голоса. — Летим!

— Да, — кивнул Сомба, осматриваясь и пересчитывая своих подчиненных по головам. Здесь было всего семнадцать куа — тех, кто имел сюда доступ. — Полет проходит нормально.

— А скоро мы прилетим?

Вопрос задала совсем юная девушка. Ей, наверное, еще не было тридцати лет, и оставалось лишь удивляться, что такое юное существо делает здесь. Наверное, ученица одного из тех пожилых куа, что единственные сдерживали свои восторги. Сомба знал, что в экипаж отбирали тех, кто еще не проводил исследований новых планет. Считалось, что тот ученый, кто уже описал новую планету, не может достоверно описывать следующие — он невольно будет сравнивать последующие с первой и данные окажутся неточными.

— Расчетное время пути — примерно двенадцать местных оборотов, — сказал он. — Напоминаю, что каждый местный оборот состоит ровно из двадцати шести единиц времени. Ровно, — повторил он. — Так что советую проверить точность своих единометров.

— А что будет, если мы не проверим эту точность? — спросила девушка.

— Тогда вы рискуете отстать от остального экипажа. Что в некоторых случаях может оказаться опасным для жизни. Например, если будет сказано, что ровно в двенадцать единиц состоится плановое отключение невесомости. И если ваш единометр будет отставать или спешить, отключение может застать вас врасплох. И вы получите травму. Это только одна из причин. А их в полете может быть много.