Невеста без места - Наталья Сапункова

Слишком ранняя усталость! Выпей она русальего отвара — еще носилась бы по лесу.

Ничего, просто отдохнуть всего-то и нужно. Оглядываясь, она стала узнавать место, старые березы, а если еще немного влево пройти, будет кривая береза с большим дуплом. Значит, чтобы к Русальему озеру выйти, надо взять правее. Все они, «русалки», в конце концов выйдут в этому озеру, чтобы искупаться в его холодной черной воде и отпустить русалок восвояси, потому что в этом озере и скрыт проход в их навий мир.

Ей, Вельке, можно и не купаться нынче, она ведь отвар не пила, она не русалка. Но — кто знает? Вон как по лесу ей славно бегалось! Может, взяла ее русалка и без отвара? Значит, надо идти. Вот немного еще постоять, прислонившись к березе, совсем немного…

Луна выглянула полностью, стало светлее, зато тени меж деревьями легли чернее, гуще.

И вдруг — Велька даже вскрикнуть не успела — кто-то большой возник, выдвинулся из-за ее спины, неслышно, как тень, и крепко ее обнял, стиснул так, что и не пошевелиться. Она только вздохнула судорожно, дернулась, да куда там! И травы из ее венка, смятые его рукой, запахли необычайно пряно и резко.

Леший?

Нет. Человек.

Кричать — какой смысл? Да и крикнуть она бы не смогла, только замычать, потому что одной ладонью он крепко прижал ее лицом к своей груди, а держал, значит, всего лишь одной рукой — да точно ли у него их всего две, почему будто связанная крепко?

— Тихо, лиска, тихо, — шепотом попросил он, склоняясь к самому ее уху. — Поймал я тебя все-таки. Обещай не шуметь — отпущу.

Лиска?! Ириней звал ее лисой и обещал поймать на шапку. А еще раньше назвал белкой.

Но это был не Ириней, точно не Ириней, и голос не его, и вообще…

Не он.

— Не станешь кричать?

Как будто это было важно — не кричать в лесу в купальскую ночь!

Велька отрицательно мотнула головой, и крепкие объятия тут же ослабли, парень отодвинулся, дал на себя взглянуть, благо луна светила не скупясь.

Незнакомый.

— Не бойся меня, — добавил, — не обижу. И другим не позволю.

Ох ты ж…

— А если я тебя обижу? — лукаво предположила Велька. — Ты, что ли, русалок не боишься?

Она с интересом поглядывала на парня. Высокий, здоровый, широкоплечий, таких в кмети берут, да не куда-нибудь, а в ближнюю дружину. А рубаха холщовая, и не поймешь в потемках, какого цвета, но — крашеная. Вышивка по вороту и рукавам широкой каймой, света маловато, чтобы ее разглядеть. Но вроде не по-здешнему шито. Волосы не темные и не совсем светлые.

Лицо… Хорошее лицо. Вроде не такой красавец, как, к примеру, кариярский княжич Ириней, но хотелось глядеть и глядеть…

Парень только улыбался.

— Поймал я тебя, русалка. Теперь не отпущу.

Нагнулся и быстро поцеловал в щеку, потом в другую, губы его были сухие и горячие. Велька только вздохнула глубоко, не отстраняясь, удивившись попутно — ну надо же, а хорошо как! Приятно…

А сова продолжала ухать, теперь еще ближе.

Морок, что ли, продолжается? Или другой вот-вот затянет, морочней прежнего? А что, нынче ночью все возможно.

— Ты не такая, как они, — сказал парень, показав кивком куда-то далеко. — Я имею в виду, не такая, как все девки в этом лесу.

— На кикимору похожа? — уточнила Велька, наморщив нос. — Или на болотницу?

Парень засмеялся весело, глаза блеснули.

— На русалку! Но не она. Говорю же — не такая.

Вообще-то, он был прав. Отвар не пила — не такая. Но как догадался? Не спросишь — не узнаешь.

Она и спросила, лукаво взглянув исподлобья:

— А как ты догадался?

— Чую. Сейчас не могу точней сказать, а потом как-нибудь расскажу, — он легонько, почти не коснувшись, погладил ее по щеке. — Будет еще время, лиска.

Ишь ты! Время у него будет! В этом Велька очень сильно сомневалась.

— Человек ли ты? — спросила она требовательно, потихоньку сложив пальцы левой руки в знак, открывающий суть. — И имя свое назови!

Если он из навий, надо сбегать, пока не поздно.

Парень рассмеялся, ответил быстро, не запинаясь:

— Человек я, человек, кто ж еще. Меня Венко зовут. Мы… люди торговые, товары возим. Меха, булат… да чего только не возим. Мы удачливые, серебро в кошеле есть всегда, и невест выбираем, каких захотим. Но я свою вот только нашел, а как зовут ее — на знаю. Имя-то свое назови мне, а, лиска?

Да, он, и верно, человек. У Вельки отлегло от сердца.

— Зовут меня Велей, — не стала она отпираться, — только вряд ли я тебе невестой стану, купец, хоть всем ты хорош. Я тебе не подхожу.

— Подходишь-подходишь… — он придвинулся ближе, — даже не сомневайся. Веля, значит… мне нравится, как тебя зовут.

— Ну, как Светлые Боги рассудят, — вздохнула она, — а только пусти меня сейчас.

— Я русалку поймал и без поцелуя ее никуда не пущу, — он снова улыбался, глядя ей в глаза. — А потом и до рассвета не пущу. И пусть Светлые Боги судят!

Ну да, раз уж поймал…

Можно и не только целоваться. А на беду или на счастье, тут не угадаешь.

А ей от его взгляда хорошо было, тепло и радостно. Целовать ее сейчас его полное право. А вот что касается «до рассвета» — ой, вряд ли!

Но об этом она больше говорить не станет, пусть думает, что хочет.

— Так целуй, что же ты медлишь, — разрешила она.

Он другого приглашения ждать не стал, придвинулся, крепко обнял и нагнулся к ней, чуть приподнимая…

Губы его были такие же горячие, а поцелуй вышел долгий. Сладкий. Даже дышать стало невмочь, и то ли плакать захотелось, то ли смеяться, а по телу словно волны катались жаркие! И как чужое оно стало, тело, и легкое прямо до невозможности…

А парень, прервав поцелуй, стиснул ее так, что и дышать стало почти нельзя. И возражать не хотелось, убегать, прятаться — не хотелось…

Венко…

Имя у него такое, так и катается по языку, так и звенит. Венко, Венко…

Так и звала бы его, кричала бы: Венко!

А у нее дела, между прочим, обещание, сестре данное и не выполненное.

И вообще, княженка она! Княжеская дочь! Можно разве ей с купцом ночью по лесу гулять, даже если это не просто ночь, а Купала! Не обрадуется батюшка-князь такому зятю, это и без ворожбы ясно.

В голове прояснилось, вот и мысли разумные приходить стали. И до Русальего озера еще добраться надо.

— Пусти меня, Венко! — попросила она, стараясь заглянуть ему в глаза. — Очень прошу. Не надо больше ничего, Венко, — ах, как приятно было по имени его звать, — Венко, я ведь захочу — уйду. Хочешь убедиться? Лучше так пусти, — и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.