«Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин

– Прошу прощения, сэр, – адъютант, приоткрыв дверь, бесплотным призраком аккуратно просочился в кабинет Уайта, – с внешних постов докладывают, что со стороны Сонной Лощины пришел сигнал – две белые ракеты. Какие будут приказания, сэр?

– Этот американский выскочка все-таки вляпался и теперь хочет, чтобы мы вытащили его задницу из огня, – подойдя к окну, произнес Уайт. – Значит, мы, уже потеряв тридцать не самых плохих солдат, должны ради спасения его шкуры потерять еще какое-то количество. Нет уж, не бывать этому. Приказываю – всем оставаться на своих местах.

* * *

– Я ничего не понимаю, господин лейтенант, сэр, – Дальмонт, опустив бесполезный в ночи бинокль, оглянулся на Бёрнхема. – Мы уже почти час, как послали сигнал, но на наших позициях нет ни малейшего шевеления.

– Все очень просто, Генри, – чуть грустно улыбнулся Бёрнхем, – подкрепления и новой попытки прорыва не будет. Больше ждать нечего, возвращаемся в Ледисмит. И улыбнитесь, мой юный друг! Вас ждут почет, слава и, вполне возможно, давно заслуженные лейтенантские погоны!

* * *

Подъезжая к зданию резиденции командующего, Бёрнхем внутренне опасался увидеть у дверей того же незадачливого часового, что и в первый свой визит. И если в данном вопросе опасения оказались напрасны: на посту стояли двое улан, то возле дверей кабинета Уайта его встретил уже знакомый капитан. Увидев Фрэнка в сопровождении Дальмонта, дежурный офицер явственно побледнел и, не дожидаясь очередного внушения, поспешил доложить о визитерах.

– Рад приветствовать вас, господин генерал, сэр! – Бёрнхем, отпечатав два шага, вытянулся перед Уайтом. – Разрешите доложить! В ходе акции, проведенной сегодняшней ночью, подразделением под моим управлением и командованием корнета Дальмонта, захвачен бронепоезд буров «Святая Бригитта», уничтожены два орудия калибра шесть дюймов и их расчеты, а также до сотни солдат противника! Поздравляю вас с победой, сэр!

– Отлично, мистер Бёрнхем, отлично! – на лице Уайта, встретившего героев с крайне недоуменным видом, с каждым произнесенным Фрэнком словом расцветала улыбка. – То, что вы совершили, это даже не подвиг! Это чудо! Поздравляю вас, господа! Вас, корнет… прощу прощения, уже лейтенант, Дальмонт и вас, лейтенант, к своему сожалению, повысить вас в звании я не могу, Бёрнхем! Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания. Просьбы?

– Пожеланий у меня нет, сэр, – чуть натянуто произнес Бёрнхем, – а вот получить ответ на один вопрос мне бы хотелось…

– Конечно же, друг мой, спрашивайте, – широко улыбнулся Уайт, внутренне радуясь, что каких-либо материальных затрат не предвидится.

– Мне хотелось бы знать, господин генерал, сэр, почему несмотря на договоренность, после того, как мы послали сигнал, подкрепление так и не подошло?

– Видите ли, мистер Бёрнхем, – скривил губы британец, – понимание мной ситуации, сложившейся на тот момент, не позволило мне принять решение о ненужном риске жизнями солдат…

– Еще раз прощу прощения, сэр, – уже жестче произнес Бёрнхем, – но неужели вы не понимаете, что бездарно потеряли шанс если не полностью сорвать блокаду, то нанести противнику такие потери, на фоне которых наша эскапада выглядела бы смешной и никчемной!

– Позвольте судить о стратегии тем людям, которые знают в ней толк! – закипел Уайт. – А свои дилетантские рассуждения лучше оставьте при себе!

– Оно и видно, как вы разбираетесь в стратегии, – презрительно фыркнул Бёрнхем. – Умудриться, имея под началом двенадцать тысяч кадровых солдат и сорок восемь орудий, проиграть битву десяти тысячам ополченцев при восьми пушках?! Это вы называете стратегией?! А ваш бездарный прорыв на Веенен?

– Я все понял, мистер Бёрнхем, – неожиданно успокоившись, язвительно хмыкнул генерал. – Выслушав ваши инсинуации, я имею все основании усомниться в вашей лояльности престолу… И я в ней сомневаюсь. Корнет… лейтенант Дальмонт! – Уайт развернулся в сторону юноши. – Арестуйте этого наглеца и препроводите его на гауптвахту!

– Но, сэр… – протянул растерявшийся Дальмонт. – Как же так можно, сэр? Возможно, Фрэ… лейтенант Бёрнхем в чем-то был не совсем прав и излишне резок, но арестовывать его…

– Лей-те-нант! – зло отчеканил Уайт. – Я отдал четкий и недвусмысленный приказ, извольте его исполнить! Или вы, верноподданный Британской империи, отказываетесь исполнить распоряжение старшего по званию?!

– Сэр. Прощу прощения, сэр, – окончательно побледнел Дальмонт, – я не могу выполнить подобный приказ, сэр…

– Понятно, – катнул желваками Уайт, – еще один изменник. Лонсгейт! Лонсгейт, черт тебя побери!

– Я здесь, сэр! – вбежал в кабинет давешний капитан.

– Лонсгейт! Вызовите караул, арестуйте этих… господ и препроводите их на гауптвахту, где они будут обитать вплоть до заседания трибунала!

– Будет исполнено, сэр! – капитан ожег Бёрнхема злорадным взглядом. – С превеликим удовольствием, сэр!

* * *

– Как же так можно, Фрэнк? – дрожащим от обиды голосом спросил Дальмонт, в очередной раз пытаясь выглянуть наружу через узкую решетку. – Ведь то, что мы с вами сделали, иначе как подвигом не назовешь, а вместо награды нас отправили в темницу…

– Не переживайте, Генри, – миролюбиво улыбнулся Бёрнхем, вытягиваясь на узкой тюремной койке. – Как по мне, то эта постель вполне достойная награда. А чтобы вам было легче, скажу следующее: ничего еще не кончилось, а также напомню бессмертные слова: «Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя». Вам ясно, Генри? На круги своя, и этим все сказано.

20 февраля 1900 года. Окрестности шахтерского поселка Кингсгроув

Едкий дым резал глаза и назойливо, уподобившись суетливому местному гнусу, лез в рот и ноздри. И хотя никто из ворвавшихся в лагерь огнем особо не баловался, оставленное без присмотра пламя само нашло и пищу, и развлечение.

Костерок, вяло тлевший в нескольких ярдах от палатки, воспользовавшись всеобщей сумятицей, осторожно разбросал огненные лепестки по сторонам. Словно белка, огонь перепрыгнул на валяющуюся поблизости ветку и, сочтя ее слишком маленькой, побежал дальше по сухой траве. Найдя подходящую добычу, он жадно вгрызся в полотно походного шатра и теперь, потрескивая и рассыпая искры, урчал, словно довольная кошка. Вот только людям не было до этого никакого дела. Они занимались истреблением подобных себе.

Приглушенно лязгнул затвор, и сухой кашель винтовочного выстрела поставил точку в жизни еще одного человека.

– Ну? И кто желает быть следующим? – Арсенин, переступив через валяющееся на пути тело, обвел взглядом троих англичан, стоявших на коленях.

– Может быть, ты?! – он ткнул воняющим дымом стволом в направлении молоденького рядового, оцепенело взирающего на сослуживца, застреленного минутой ранее. – Ты хочешь быть следующим?