Прекрасные изгнанники - Мег Уэйт Клейтон

Только я закончила прибираться, в дверь постучал Тед Аллан.

— Кто там? — спросила я так, будто гости ко мне в очередь записывались.

Когда я открыла дверь, Тед без слов обнял меня и поцеловал. Сначала его губы были сомкнуты, а потом поцелуй стал теплым и страстным. Да, этот парень определенно был из тех, кто способен завладеть твоим сердцем. Да еще вдобавок мы находились в Испании, а мне всегда нравилось знакомиться с мужчинами за границей, где я не была ужасной дочерью доктора Геллхорна и никто не мог меня осуждать, а если даже и осуждал, то плевать я на это хотела, поскольку там правила Сент-Луиса не действовали.

Мы разговаривали, целовались и снова разговаривали.

— Марти, не хочешь пойти куда-нибудь поужинать? — предложил Тед.

— Я только что была на чудесном ужине вместе с дюжиной пьяных журналистов и их проститутками, — ответила я и достала свою сумку с продуктами.

Мы открыли две банки — с зеленым горошком и с тунцом — и кормили друг друга, доставая консервы пальцами.

— Ну до чего же приятно смотреть на женщину с хорошим аппетитом, — сказал Тед.

Когда ни в банках, ни у нас на пальцах не осталось ни крошки, мы устроились на кровати, облокотившись на подушки, вытянули ноги так, что согревали друг друга бедрами, и разделили поровну плитку шоколада.

— В большинстве отелей Мадрида лучше запирать номер на ключ, — прошептал Тед.

Я поцеловала его в губы, ощутив привкус шоколада, и улыбнулась:

— Ключа нет.

Он взял мое лицо в ладони. Умом я понимала, что лучше остановиться: если не соблюдать осторожность, то можно запросто потерять голову. Но я никогда не была особенно осторожной, а, напротив, предпочитала риск.

Я поцеловала Теда и запустила палец под рубашку между пуговицами: его мускулистая грудь на ощупь оказалась не слишком волосатой.

И тут кто-то постучал в дверь.

Пока я принимала более или менее приличную позу и собиралась крикнуть, что не заперто, в номер вошел Хемингуэй. Он ввалился бесцеремонно, как будто был владельцем этого треклятого отеля в прифронтовой зоне.

— Студж, ты…

Увидев две пустые консервные банки, обертку от шоколада и нас с Тедом на кровати, он перевел взгляд больших карих глаз на меня, и вид у него при этом был такой, словно его предали.

— Эрнестино…

Я прикоснулась пальцами к губам, как будто таким образом могла скрыть размазанную помаду, хотя, понятное дело, только привлекла к этому внимание, и подумала, что если Тед — мужчина, который способен запасть женщине в сердце, то Эрнест из тех, кто способен вывернуть тебя наизнанку и оставить твои потроха лежать на тротуаре. Но с другой стороны, я ведь не была возлюбленной Хемингуэя, я была его Дочуркой, его протеже, а у него имелась семья: жена и двое детей в Ки-Уэсте — и еще бывшая супруга со старшим сыном плюс разбросанные тут и там любовницы. Я не была его возлюбленной и вовсе не стремилась ею быть. Я хотела учиться у Хемингуэя, говорить с ним о писательском мастерстве и вдохновляться, общаясь с мэтром. Хотела, чтобы он снова похвалил мое творчество и подсказал мне, как лучше подбирать слова. Разумеется, не для того, чтобы писать, как он, — подобное в принципе невозможно, — а чтобы просто научиться делать это правильно.

— Познакомься, Эрнест, это Тед Аллан, — произнесла я, поднимаясь с кровати; Тед тоже встал. — Он…

— Извини, парень, что пришел, как раз когда тебе пора уходить, — перебил меня Хемингуэй.

Тед только охнул и не нашелся что ответить. Бедняга, он был просто симпатичным, не лишенным самоуверенности парнем, и я, пожалуй, могла бы в него влюбиться, если бы он сумел дать отпор Эрнесту. Но куда этому юнцу с цыганскими глазами тягаться с таким человеком, глупо было бы винить Теда за то, что он потерялся в тени Хемингуэя.

— Увидимся позже, Тед, — сказала я.

— Хорошо. Да, конечно.

И он поспешно выскользнул из номера, как подросток, которого застукали с девочкой на заднем сиденье машины, даже дверь как следует не закрыл. А я подумала, что моя беда в том, что я не способна влюбиться, не испытывая восхищения, и, возможно, если бы дело обстояло иначе, я была бы гораздо счастливее.

Посреди той первой ночи в Мадриде я проснулась оттого, что у меня под окном словно бы завизжали тормоза поезда. Артобстрел! Горло перехватило от ужаса, и мне показалось, что наступил конец света. Вскочив с кровати с первыми разрывами снарядов, я обнаружила, что дверь в номер заперта снаружи. Сколько ни дергала за треклятую ручку — все без толку.

Слышно было, как где-то по перекрытиям между этажами метались перепуганные крысы. А внизу, в холле, перекрикивались, словно журавли в осеннем небе, горничные. Я колотила кулаками в дверь и звала на помощь, колотила и звала, колотила и звала, а снаряды с жутким свистом продолжали падать, причем все ближе и ближе к отелю. Я запаниковала и почувствовала себя круглой дурой. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь застал меня в таком виде, и в то же время я мечтала, чтобы кто-нибудь пришел и помог мне выбраться из номера.

Очередной свист снарядов. Высокий и резкий. Казалось, они летят все быстрее и приземляются уже совсем рядом. Здание «Флориды» дрожало так, будто готово было в любую секунду превратиться в груду камней. И снова — грохот разрывов и мои истеричные крики. Этот ужас и не думал заканчиваться.

Каждый раз мне казалось, что сейчас снаряд уж точно влетит в мое окно. Уши заложило от разрывов падавших напротив и по диагонали снарядов: вот тебе и безопасная сторона, похоже, толку от прикрывающих отель домов немного.

Содрогались оконные рамы. Где-то дождем посыпались на камни осколки стекол. Окна в моем номере были закрыты, и все равно вокруг меня поднялась каменная пыль. Стало трудно дышать.

— Помогите! Господи, да что же это такое? Умоляю, помогите! — кричала я.

Я так колотила в дверь, что чуть не сломала пальцы рук.

Наконец на минуту воцарилась тишина, а потом послышались чьи-то возбужденные голоса.

— Эй! — закричала я. — Кто-нибудь! Слышите? Меня заперли!

— Спокойно, — произнес с той стороны какой-то совершенно незнакомый мужчина. — Сейчас принесу ключ.

Я стояла, уставившись на дверь. Висевшая там маленькая табличка заверяла постояльцев, что в случае необходимости им моментально погладят одежду, и предупреждала, что за доставку еды в номер взимается десять процентов от заказа. От долбежки по двери у меня покраснели кулаки, а табличка, ясное дело, ударов не смягчила.

Я нашла сигарету и закурила, несмотря на то что в номере было не продохнуть от поднявшейся пыли. Спустя еще пару минут я с облегчением услышала, как за дверью звякают ключи.

Кашляя и повторяя «спасибо», я вышла в коридор, добрела до лестницы и, цепляясь за перила, спустилась в холл, где уже толпились постояльцы.