Тайны Полюса - Кристель Дабо

– Прошу сюда, мадемуазель вице-рассказчица, – терпеливо повторил мажордом и указал ей на низкую дверцу в глубине вестибюля. – По правилам мадемуазель вице-рассказчице следует пройти через артистический вход.

– А монсеньор Фарук здесь?

– Да, монсеньор уже занял свое место. Ему не терпится послушать истории мадемуазель. Простите, мадам, – обратился мажордом к тетушке Розелине, которая вознамерилась пройти следом за Офелией, – публика туда не допускается.

– Что за глупости! – возмутилась старушка. – Это же моя племянница!

– Может быть, но не в «Сплендиде», мадам. Здесь мадемуазель – только вице-рассказчица монсеньора Фарука. Доступ на сцену строго ограничен из соображений безопасности.

– Но послушайте, вы же не думаете, что у меня под платьем спрятана бомба!

– Не волнуйтесь, тетя, все будет хорошо, – заверила ее Офелия, ни минуты не веря в собственные слова. – Постарайтесь найти место поближе к сцене. Если я буду вас видеть, это придаст мне храбрости.

– Ладно, – шепнула тетушка Розелина, сунув расческу в руку племянницы. – Выбери там свободную минутку и приведи в порядок свою гриву.

– А что вы мне посоветуете, мадам? – спросила Офелия, обращаясь к Беренильде.

В улыбке, которой ответила ей красавица-вдова, впервые не было того сладкого притворства, которым она владела, как опытная актриса. Это была слабая, искренняя улыбка на дрожащих губах обеспокоенной матери.

– Постарайтесь быть эффектной, произвести впечатление, – сказала Беренильда, коснувшись щеки Офелии рукой в бархатной перчатке. – Я знаю, вы сможете, вы уже не раз нам это доказали.

Увы, Офелия никак не чувствовала себя «эффектной», когда неуверенно прошла в низкую дверцу, и совсем уж оробела, когда на ее пути встала Кунигунда, грозно ткнув в нее своим длинным багровым ногтем.

– Ну и ну, голубка моя, неужели это весь ваш арсенал? – поинтересовалась она, указав на книгу девушки. – Хочу напомнить, что мое предложение остается в силе: ваши руки в обмен на мои иллюзии. Соглашайтесь, – добавила она воркующим голоском, – и я сегодня же вечером обеспечу вам такие грандиозные эффекты, что они сделают из вас главную рассказчицу Фарука.

– Ваше предложение меня не интересует, – отрезала Офелия.

Кунигунда сокрушенно тряхнула головой, и золотые подвески на ее покрывале зазвенели, словно колокольчики.

– Вы упрямы, как ослица! – бросила она и, нагнувшись к Офелии, прошептала ей на ухо: – Неужели до вас еще не дошла последняя новость? Один из гостей вашего дорогого Арчибальда бесследно пропал в посольской резиденции при самых загадочных обстоятельствах. Подумайте хорошенько: может, вам стоит поменять друзей, голубка моя?

Но Офелия решительно прервала этот разговор, направившись за кулисы. Она знать не знала, что Кунигунда имела в виду, и сейчас это ее волновало меньше всего.

Умирая от страха, с колотящимся сердцем, девушка присела на первый попавшийся стул. И не сразу заметила, что рядом сидит старик, заботливо протирающий платком расписную стеклянную пластину. На его веках чернела татуировка Миражей.

– Добрый вечер, – шепнула она ему. – Меня зовут Офелия. А вы, наверно, господин Эрик, главный рассказчик?

Старик неторопливо развернулся на стуле и взглянул на Офелию. Для своего возраста он был еще вполне крепок и мускулист. Его волосы и борода, окрашенные в голубой цвет, сплетались в длинную, почти до пола, косу. Какое-то мгновение он удивленно смотрел на голову Офелии – видимо, на ее растрепанную шевелюру, – а потом, насупив брови, также окрашенные голубым, ответил рокочущим басом:

– Надеюсь, вы очень вдохновенная рассказчица, мадемуазель. Ибо что касается меня, я приложу все усилия к тому, чтобы наши имена никогда больше не фигурировали вместе на пригласительных билетах.

С этими словами он взял в одну руку коробку со стеклянными пластинами, в другую – «волшебный фонарь»[8] и направился в дальний конец закулисья.

Офелия осталась одна, если не считать ее верного спутника – взволнованного шарфа, и тут у нее затряслись коленки. Она была совершенно не готова к выступлению, начисто забыв половину истории о кукле, но чувствовала, что просто сойдет с ума, если еще хоть раз перечитает ее. Ей вспомнилась головная боль, испытанная в ту минуту, когда Фарук удостоил девушку взглядом на эстраде Парадиза. Интересно, что же бывает с людьми, вызвавшими его разочарование? И что ждет Офелию в случае неудачи: дадут ли ей второй шанс, или все ее будущее окажется под угрозой?

Она провела расческой тетушки Розелины по своим густым волосам, лишь бы чем-то занять руки, но от расчески сразу же отломился один зубец.

– Выпейте это!

Офелия недоуменно воззрилась на стакан, появившийся перед самым ее носом. Его держал Арчибальд, со своей неотразимой улыбкой.

– Напрасно беспокоились, – буркнула девушка, отвернувшись.

Вообще-то у нее пересохло горло, но Беренильда так долго перечисляла ей все виды ядов, имевших хождение при дворе, что Офелия усвоила главное: никогда ничего не пить из чужих рук. А посла девушка почти не знала, хотя провела достаточно много времени в Лунном Свете.

– Клянусь вам, что это просто вода, – сказал он вкрадчиво. – Смотрите, я отпиваю из стакана.

И он подтвердил свои слова действием, нарочито громко втянув в себя воду, после чего снова протянул стакан Офелии. На сей раз она его приняла, но по-прежнему упорно не смотрела на Арчибальда.

– Что вы здесь делаете? – холодно спросила она. – Публике запрещен вход за кулисы.

Арчибальд развернул стул, на котором только что сидел старый Эрик, и сел на него задом наперед, опершись локтями на спинку.

– Не зря же я состою в ранге посла! Именно поэтому я вхож почти во все двери. И, кроме того, мне кажется, вы должны быть в курсе…

– В курсе чего?

Арчибальд взял небольшое зеркало, прислоненное к стене, стер с него рукавом пыль и театральным жестом протянул Офелии. После приезда в Гинекей девушке ни разу не довелось летать сквозь зеркала, но сейчас ей безумно захотелось нырнуть в это, протянутое ей Арчибальдом, – нырнуть и никогда больше не возвращаться назад.

Ее голову украшала пара больших ослиных ушей.

Она попыталась сорвать их с макушки, но ее рука прошла сквозь них, как сквозь дым. Ну разумеется, очередная иллюзия. «Вы упрямы как ослица», – сказала ей Кунигунда. Одни только Миражи умели претворять свои слова в такие вот видения.

Арчибальд пристально разглядывал Офелию, судорожно сжимавшую в руке стакан.

– Вы у меня вызываете непонятное любопытство, невеста Торна. Это какое-то новое чувство, я такого еще никогда не испытывал.