Сад мертвых бабочек - Антон Леонтьев

Точно – и как Анжела их раньше не заметила? Наверняка подобные были и у нее с спальне – и вообще везде в этом ужасном особняке.

Не заметила, потому что они были неплохо замаскированы. Да и потому что предположить не могла, что подобное вообще возможно.

Оказалось, что вполне себе возможно.

Притворяясь, причем очень даже достоверно, спящей, мама с закрытыми глазами продолжила:

– За нами наблюдают его люди, но не думаю, что они непрерывно сидят у экрана и следят за всем. Только если мы попытаемся бежать или поведем себя как-то не так, они забьют тревогу. Впрочем, как он мне сам сказал и как я проверяла, нас не прослушивают, это слишком большая морока, ограничиваются картинкой. А так как я приняла таблетки и должна еще до второй половины дня дрыхнуть, то и я буду «дрыхнуть».

– Мамочка, но как же так… Они на тебя не подействовали?

Мама легонько усмехнулась.

– Не забывай, в каких местах я работала. Там люди всякое глотали, и хотя я сама к этому не прикасалась, но имею представление, что это делает с человеком. И кроме того, наслышалась о кое-каких трюках, например, как сделать вид, что ты принял таблетку, хотя на самом деле этого не сделал. Тем более он только первые несколько раз проверял, а потом перестал. Уж слишком он самоуверенный.

Плача, Анжела спросила:

– Мамочка, он сломал мне руку. И по лицу ударил!

– Знаю, родная, как и то, что я перед тобой и Никиткой очень виновата. Это все из-за меня. Хорошо, что твой братик еще ничего не понимает. Не думаю, что он в опасности. А вот до тебя эта сволочь, боюсь, скоро доберется…

– Но он уже добрался! – возразила Анжела. – Он грозил и вторую руку сломать. И сломанную еще раз! Он сумасшедший!

Мама вздохнула.

– Да еще какой! К тому же заправский садист, увы, с очень большим количеством денег и крайне влиятельный, по крайней мере, в этом городе и регионе. Понятно, что он искал себе жертв, вероятно, новых жертв. Потому что мы не первые и не последние, кого он в свой дворец заманивает. Понятное дело: молодой, красивый, богатый, свободный – кто ж на такого не польстится?

– Жертв? – переспросила с дрожью Анжела, и мама подтвердила:

– Ну да, жертв. И это, увы, только начало. Думаю, он завлекает одиноких, не очень умных, ну, в общем, как я, женщин, или одиноких, или с ребенком, вероятно, из числа приезжих, не обладающих родственниками и знакомыми в городе.

– Но почему, мамочка? – спросила в ужасе Анжела, и мама тихо ответила:

– Потому что, дочка, если они через какое-то время исчезнут, то никто этого не заметит и шума это не вызовет.

Глотая слезы, Анжела спросила:

– Мамочка, но почему мы должны исчезнуть? Что он сделает с нами?

Мама не отвечала, но это было самым красноречивым ответом.

– Мамочка, но ведь нам надо бежать, – сказала Анжела и осеклась.

Бежать – но только как? Тут из комнаты в комнату не пройдешь, чтобы это не зафиксировали камеры, не говоря о том, чтобы приблизиться к воротам.

Да и ворота поместья Артура массивные, забор высоченный, увенчанный колючей проволокой и, опять же, камерами.

Убежать из этого концлагеря было невозможно.

– Надо, дочка, надо. И я над этим уже думаю. Только вот он будет искать, в этом я не сомневаюсь. Он мне сам об этом сказал в подвале, когда…

– Мамочка, а что… Что он делает… с тобой?

Мама снова, как будто во сне, перевернулась на другой бок, спиной к Анжеле.

– Это не важно. Главное, что он может сделать с тобой. А он сделает. И если не он, так его друзья, которые у него имеются и занимаются примерно тем же, что и он. Или даже с Никиткой. Монстров в этом мире так много, дочка! Причем очень и очень страшных!

Во рту у Анжелы пересохло. Несмотря на свой возраст, наивной или непросвещенной она не была. Если ей Артур сломал руку и ударил по лицу, то маму в подвале этот изверг не только бил, но, вероятно, делал и то, что в СМИ именовалось «подвергать истязаниям и сексуальному насилию».

Что это в деталях значило, Анжела понимала не очень четко, потому что все ее представления об отношении полов ограничивались сопливыми сериалами, однако явно ничего хорошего.

– Он или его приятели Никитку тоже будут бить и руку ломать? Мамочка, но ведь это… кошмарно!

Мама долго молчала, а потом произнесла:

– Да, он знал, как завлечь в свои сети таких, как я. Но ничего, я уже работаю над планом того, как нам отсюда улепетнуть.

– Мамочка, но как? – спросила Анжела, и в этот момент в дверь постучали. Окаменев, Анжела дрожащими руками стала поправлять одеяло, которым была укрыта мама.

Вошел среднего возраста тип, облаченный в черную с красным униформу, который вообще-то был представлен им как садовник и следил за парком и газонами.

– Твоя мама спит, не надо ей мешать, – произнес он, подходя к Анжеле.

Та, вскочив на ноги, пробормотала:

– Я только хотела убедиться, что с ней все в порядке. И одеяло ей поправила, а то оно сползло. А почему она днем спит? Мама раньше никогда днем не спала!

Ну, предположим, очень даже спала, когда возвращалась под утро с работы в клубе или гостинице, но этому типу знать такие подробности необязательно.

И никакой он не садовник, а надзиратель в их тюрьме, впрочем, очень комфортабельной и дорогущей, но от этого еще более ужасной.

Хотя и садовник, вероятно, также в обязанности которого входило не спускать глаз с пленниц.

– Твоя мама устала и немного больна. Так что она приняла лекарство и сейчас спит. А теперь иди, поиграй с братом, а то ему одному скучно!

Вот уж кому не было ничуточки скучно и кто на полную катушку получал удовольствие от жизни в этой шикарной тюрьме! Никитка бегал, кричал, возился с дорогущими игрушками, катался всласть на своем личном автомобильчике, плескался под присмотром Анжелы в крытом бассейне, валялся в гамаке и бегал на личный пляж – впрочем, в поместье Артура их было два: один у озера, доступ к которому имели только обитатели этого местного замка Иф, второй на реке, по которой время от времени мчались моторные лодки, проходили пароходики и проплывали катамараны с отдыхающими.

Наблюдая за простой жизнью обыкновенных людей, которые наверняка с завистью рассматривали их величественную тюрьму, завидуя ее обитателям, Анжела размышляла о том, как им удрать.

Например, дать знак кому-то на моторке, чтобы причалили к берегу. Какой сигнал дать, чтобы поняли, что им нужна помощь, она толком не знала, но можно, если что, и костер разжечь.

Ну хорошо, даже если лодка пристанет к берегу и к тому времени на пляже не появятся люди Артура, которых днем, до возвращения хозяина из офиса, в поместье было не меньшее шести человек, и она сумеет как-то объяснить, что им нужна помощь и даже сама сядет в лодку и прихватит с собой Никитку (который наверняка раскапризничается, не желая оставлять свой личный игрушечный рай), и они отбудут прочь, то мама-то останется здесь.