Пока смерть не обручит нас - Ульяна Соболева

Герцог склонил голову к плечу, и улыбка пропала с его губ. Сейчас я не понимала выражение его лица. Но он смотрел на меня скорее, как на идиотку.

— То есть вы трогали кровь младенцев?

— Я — врач! Я трогала самую разную кровь! Меня этому учили!

Прожигая его взглядом, мне хотелось сказать совсем другое, мне хотелось закричать, чтоб прекратил весь этот фарс, чтобы развязал меня, освободил немедленно. Что это все слишком затянулось.

— Врач значит? И кто вас обучал врачебному мастерству? Приходской священник? Монахини или сам Сатана? — вопрос прозвучал издевательски.

— Он! — я указала руками на Парфенова-Потрошителя, ожидая, что его лицо вытянется или на нем промелькнет удивление, раскаяние и все в этот момент откроется.

Зал зароптал, ахнул от удивления. И я вдруг поняла, что… что говорю не то и не так. Я только что сделала что-то ужасное и неправильное. Что-то настолько идиотское и я теперь это не исправлю. Мне надо было говорить нечто совсем иное…

— Ведьма! Она околдовала его!

Все головы повернулись к лекарю.

— Обвиняемая находится в состоянии шока. Она сама не понимает, что говорит. Ее кожные покровы бледны, зрачки расширены, она покрылась испариной и ее пульс сейчас зашкаливает. Она не в себе. Я бы дал ей успокаивающий отвар и продолжил допрос завтра.

— Пусть ведьму осмотрит еще один врач! Они заодно!

— Я могу провести осмотр! Я — графиня Сесилия Грант!

Какая-то женщина поднялась в центре залы.

— Я — женщина и меня оплести чарами не так-то просто! Я осмотрю ведьму и скажу девственна она или нет. Мой отец был лекарем и научил меня всему!

Ламберт одобрительно кивнул, и стражники оттащили меня обратно за ширму. Привязали к столу, ломая сопротивление. Черноволосая молодая женщина зашла ко мне и стянула с рук перчатки. Ее лицо кривилось от злости и презрения, а темные глаза сверкали ненавистью. Словно мы с ней были давно знакомы, и я сделала ей нечто ужасное.

— Ну что, стерва? Готова к проверке? Когда-то твой отец приказал перерезать моему отцу горло, как на скотобойне и сжег наше родовое имение дотла. Меня тебе околдовать не удастся! Так что молись, змея, если знаешь хоть одну молитву!

Нет, она не причинила мне боли… но чувство, что она меня осквернила своими мерзкими руками, оно наполнило меня всю с головы до пят. Если бы не кляп во рту и не веревки я бы могла ее убить за доставленное унижение.

— Тебе не жить! Встретишься со своим папочкой в Аду.

Вымыв руки в тазу, она вытерла их насухо и выйдя из-за ширмы громко сказала:

— Лекарь Джейкобс солгал. Она не девственница. При том уже давно. Там кто только не побывал. Похоже Элизабет Блэр спала не только с Сатаной, а и со всеми его демонами.

Внутри меня все похолодело до такой степени, что казалось я вся заледенела от ужаса, заиндевели руки и ноги и стало нечем дышать. Пока меня снова отвязывали, пока тянули обратно в залу, я даже не молилась. Я впала в ступор. И когда снова была брошена к ногам Ламберта, увидела свое отражение в носках его черных сапог, свое дрожащее лицо и расширенные от страха глаза.

— Казнить! Казнить! Казнить!

Я ничего не понимала и не слышала, я смотрела на это отражение и чувствовала, как слабеют ноги и руки, как от ужаса немеет все тело. На меня наваливалось чувство необратимости.

— Властью данной нам герцогом Ламбертом и жителями Адора, мы оглашаем приговор, вынесенный нашим Господином и Повелителем. Элизабет Блэр будет сожжена сегодня ближе к полуночи на главной площади. Доктор Джейкобс будет наказан за ложь и лишится правой руки и языка. Он будет выслан из города и лишен всех титулов, и сбережений, которые отойдут в казну Адора.

Медленно подняла голову и встретилась взглядом с почти черными глазами герцога… Я качала головой и его лицо расплывалось, двоилось от выступивших слез. Я не верила, что он вынес этот приговор… не верила, что только что мой муж приговорил меня к смерти.

Наверное, он его сейчас оспорит, остановит весь этот кошмар. Наверное, в этот момент и заканчивается игра. Но герцог прошел мимо меня, как и его псы и последовал молча из залы. За ним выходили зрители этого фарса и судьи. А я так и стояла на коленях, глядя ему в спину и по щекам катились слезы.

Я думала меня отведут в ту же темницу, что и раньше, но я ошиблась из зала суда меня вывели какими-то окольными путями на задний двор. Накинули суконную накидку на плечи и капюшон на голову. Подталкивали вперед тычками в спину и дерганием за локоть. Если бы еще привыкнуть к башмакам и длинной одежде, к выбоинам на мостовой, то я бы может и поспевала за ними, а так я подворачивала ноги и мне казалось, что я в любой момент растянусь на этой проклятой мостовой.

— Куда меня ведут? Вы слышите? Скажите куда меня ведут?

Но на меня не обращали внимание, только подталкивали или тянули за собой.

— Как можно казнить человека только потому что его оболгали? Она солгала на суде. Вы слышите? Та стерва меня оговорила! Пусть мне дадут поговорить с вашим герцогом! Я все ему расскажу!

— Ты слышал? Эта ободранка хочет говорить с нашим герцогом. Ты! Чтоб с герцогом говорить надо вначале стать хотя бы придворной дамой, а не шлюхой, как ты!

— Я … Я… Я графиня, а не шлюха!

— Ты слышал? Она графиня!

Они оба расхохотались. Мимо проехала телега и я замерла, подавилась воплем ужаса — из-под мешковины, которой прикрыли чье-то тело, свисала белая до синевы рука и с мокрого манжета рукава вода стекала на камни, я так же видела мокрые светлые пряди волос и краешек башмака с золотистой пряжкой. Я узнала ее… узнала ту самую женщину, которая была со мной в подвале. О Боже! Она не лгала. Ее утопили. Эти сумасшедшие изверги ее действительно утопили.

— Пошла! Что стала?! Пошевеливайся!

Я бросила еще один взгляд на тело несчастной и поспешила следом за стражником, который дергал меня за локоть. А телега поехала дальше в сторону здания в котором проходил суд.

— Эта … эта женщина. Там на телеге. Кто она? — я обратилась к стражнику и его лицо тут же вытянулось и глаза округлились от испуга.

— Какая тебе разница? Сдохла она. И ты так же сдохнешь.

— Пожалуйста, скажите мне, умоляю. Та женщина… она и правда мертва?

— Мертва! Это детоубийца. Она задушила младенца своей хозяйки и была приговорена к смерти.

— Как задушила? — Я снова остановилась, а он дернул меня за руку сильнее и буквально протащил по мостовой.

— А вот так. Прокралась в покои госпожи и убила ее ребенка. Хватит болтать! Не то рот сам закрою!

Я вспомнила грязную тряпку, которую мне затолкали в горло и меня мгновенно стошнило. Нет. Я лучше помолчу. Еще раз обернулась на телегу и меня всю передернуло от ужаса. И кому верить? Кто здесь говорит правду?