Белый Клинок - Александр Мазин

Он вынырнул и поспешно вскарабкался на берег.

Эйрис поглядела на него, покрытого коричневыми разводами, испуганного и немного обиженного. Темная лужица натекла на камень вокруг его ступней.

В глазах девушки мелькнула тень сочувствия.

– Тот, кто чувствует воду,– заметила она,– не боится ее обитателей. Он сам – вода!

Несмех вспомнил маленькую рыбку. Он растопырил пальцы, и рыбка тотчас подплыла, потыкалась широким ротиком в его ладонь. Юноша сжал руку. Рыбка затрепыхалась, пытаясь освободиться. Но Несмех крепко держал скользкое туловище. Рыбка разинула ротик – и Несмех увидел, что челюсти ее усеяны маленькими острыми зубками. В три ряда: сверху и снизу. Несмех сжал руку сильней – он испугался, что рыбка может укусить,– и кроха перестала трепыхаться. Тогда он отпустил ее. Рыбешка стала медленно опускаться вниз. Но опускалась недолго. Несколько серебряных стрелок метнулись к ней. Короткая возня – и только маленькое облачко осталось от той, кого Несмех только что держал в ладони.

– Да,– возразил он, вспомнив,– ты – вода! Но знают ли об этом крохотные твари с остренькими зубками?

Эйрис встала на цыпочки и постучала его по лбу твердым указательным пальцем.

– Ты слишком умный! – констатировала она.

Оттолкнувшись ногами, она перевернулась в воздухе и, как нож, без всплеска вошла в воду.

Не менее ста ударов сердца она не показывалась на поверхности, а потом всплыла локтях в ста двадцати, повернулась и быстро заскользила к берегу. Подплыв, она взялась руками за камень. Струя подняла ее тело к поверхности.

Несмех видел шнырявшую в реке хищную мелочь. На Эйрис они не обращали внимания.

– Ты слишком умный! – повторила девушка и рывком выбросилась из воды.

Встав перед ним, она принялась отжимать волосы. При этом глядела на него насмешливыми синими глазами, и то, что юноша прочитал в них, заставило его решиться.

Он сделал шаг к краю террасы и прыгнул в воду.

Рука Эйрис поймала его в воздухе и отбросила к стене.

Несмех и представить себе не мог, что девушка так сильна!

Он врезался спиной в каменный выступ и охнул от боли. Эйрис схватила его за плечи и сжала так, что Несмех едва не взвыл.

– Ты дурак! – прошипела она прямо ему в лицо, как рассерженная ящерица.– Если я захочу тебя убить – я убью тебя собственноручно!

Несмех глядел на нее, словно схваченный кугурром щенок. Он уже осознал, что готов был сделать. Больше того, представил, как его заживо пожирают крохотные рыбки. Несмеха едва не стошнило.

Эйрис словно читала его мысли:

– Вижу, ты понял! – и отпустила с трудом переводившего дух юношу.– Посиди-ка здесь, я кое-что принесу!

Вернулась она быстро. И принесла с собой предмет, похожий на серебряное зеркало с ручкой, изогнутой под углом к плоскости полированного листа.

– Сядь на край террасы,– велела она,– и смотри сюда!

Девушка опустила зеркало в воду, держа его чуть ниже поверхности. Солнце уже скрылось за краем западных гор и поверхность реки потеряла блеск. Несмех увидел в зеркале собственное лицо, контуры которого слегка искажались в бегущей воде.

– Смотри не на себя! – приказала Эйрис.– Ни в коем случае не смотри на себя! Только на воду! Только на воду, ту, что между тобой и отражением!

Несмеху было очень трудно смотреть на воду, потому что его собственное, колеблющееся лицо притягивало, казалось необычайно интересным, загадочным, таинственным.

«Только чуть-чуть…» – подумал Несмех и перестал сопротивляться этому очарованию.

И сразу же голос Эйрис растаял, окружающий мир растворился, Несмех даже дышать перестал. Игра Отражения полностью поглотила его. Вот он увидел, как Отражение стало подниматься из воды ему навстречу, приблизилось… Вот-вот оно сольется с ним!.. На какое-то время Несмех ощутил страх, потом испытал сильную боль и потерял сознание.

Очнулся он уже на своей собственной жесткой постели.

Эйрис сидела рядом и на сей раз у изголовья горел не волшебный огонь, а обыкновенный масляный светильник.

– Сегодня для тебя был опасный день! – сказала она устало.– Мне не следовало давать тебе этот урок! Отец сказал: счастье, что ты остался живым. И самим собой. Я вовремя треснула тебя по затылку! Единственный толковый поступок за весь вечер!

– И все же ты не отпустила меня в Нижний Мир!

Несмеху захотелось приласкать ее, но он не решился. Протянув руку, он погладил ножку светильника.

– Да,– сказала Эйрис с горечью.– У меня совсем не осталось сил. Даже на золотой чи[8].

– Что случилось с зеркалом? – спросил Несмех, чтобы отвлечь ее.

– Ты увидел свою воду, Большой!

– Это так опасно?

– Я учу тебя власти над Четырьмя! Чтобы обрести ее, ты познаёшь каждую из основ. Или вступаешь с ней в поединок. Если Основа окажется сильнее – она возьмет тебя. Для тебя, чья плоть – камень, вода – самая большая опасность. День был плохой для тебя. И все же я не думала, что ты так быстро поддашься! Я едва не потеряла тебя, Большой!

– Я сам виноват, со своим дурацким прыжком! – с сожалением проговорил Несмех.– Уж не знаю, что на меня нашло!

– Я знаю! – Голос Эйрис на мгновение обрел свою обычную интонацию.– И я ожидала этого! Ты должен был рассердиться! И ты рассердился… Но оказался слишком быстр. Для камня.

– Я ходила к отцу и просила его дать тебе другого наставника! – призналась девушка, помолчав.

Несмех испугался:

– Ты не должна! Я не хочу никого, кроме тебя! Никого другого!

– То же сказал и Натро! – кончиками пальцев Эйрис коснулась губ Несмеха.– Не волнуйся! У меня немалый опыт. Но ты – не сын Народа! Мне тоже трудно, Большой!

И Несмех увидел вместо непреклонной дочери Берегового Народа совсем юную девушку.

– Когда ты родилась, Эйрис?

– Двадцать девять лет назад!

– О! – Глядя на нее, Несмех не мог бы дать девушке больше двадцати двух. И не только из-за ее сложения.

Эйрис улыбнулась почти нежно.

– Я – огонь! – сказала она.– Но я еще не горела по-настоящему! Когда это случится – я обрету свой возраст. Но мы, Народ, храним силу Жизни много дольше живущих в вашем мире. У нас власть над Вечным Лоном – и над самой жизнью. Если я смогу довести тебя до начала твоей судьбы, ты поймешь, о чем я говорю!

– Ты сумеешь! – сказал Несмех.– Я уверен!

– Этого довольно! – улыбнулась девушка.– Теперь я ухожу. Да хранит тебя Ночь!