Всеми цветами радуги - Мэри Лайонс

— По-моему, достаточно строгая ночная рубашка, — заметила она.

— Да, — рассмеялся он. — И прекрасно подходящая для строгой молодой леди. Но в то же время, могу тебя уверить, она способна заставить пульс любого мужчины биться с бешеной скоростью.

— Мне очень приятно это слышать, — натянуто улыбнулась Оливия и затем допустила роковую ошибку: выпустив одеяло, она подняла руки, чтобы отбросить упавшие на глаза волосы.

Одеяло тотчас же упало ей на ноги, чем и воспользовался Доминик. Быстрым ловким движением он просунул руки ей за спину, обнял и стал мягко притягивать к себе.

— Не надо... — запротестовала девушка, упершись ладонями в его грудь и пытаясь оттолкнуть от себя. — Я ведь только что сказала, что не хочу повторять прошлых ошибок. И кстати, как насчет твоего вчерашнего обещания не трогать меня и пальцем?

— Ты правильно заметила — это вчерашнее обещание, а на сегодня мы не договаривались, — хриплым голосом уточнил Доминик. — Кроме того, ты только что живописала меня в роли демонического любовника, при виде которого женщины забывают обо всем на свете и начинают лихорадочно обнажаться, так что мне теперь ни в коем случае нельзя ударить перед тобой в грязь лицом. И наконец, я не собираюсь трогать тебя пальцем.

— Ха-ха... Очень смешно, — Оливия попробовала рассмеяться, но у нее ничего не получилось: ощущение теплой мужской груди под ладонями заставило девушку содрогнуться с головы до ног. Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно решительней, она заявила Доминику: — У тебя больше не получится затащить меня в свою постель.

— Звучит не слишком убедительно. Забыла, что ты уже в ней находишься? А кроме того, ты прекрасно знаешь, что мне всегда нужно было от тебя не только это. Не стоит сводить наши прежние отношения к голому сексу.

— Да ну? — насмешливо парировала Оливия. — Тогда почему я ни слова не услышала от тебя за эти десять лет?

— Это мне нужно спросить у тебя об этом, — разозлился Доминик, резко оттолкнув ее от себя. — Ты же не станешь отрицать тот факт, что ни разу не удосужилась ответить ни на одно из писем, которые я слал тебе. Да что там говорить, даже к телефону не подходила.

— Подожди минутку! О каких это письмах и телефонных звонках ты говоришь? — спросила она, нахмурившись. — С того момента, как твоя мать вышвырнула меня из вашего дома после той злосчастной вечеринки, и до вчерашнего дня от тебя не было ни слуху ни духу.

— Не шути так! Ты прекрасно знаешь, что я все время пытался как-то связаться с тобой, — горько промолвил он.

— Ничего подобного! — Оливия почувствовала себя уязвленной. — Мне нет смысла врать тебе, ты не находишь? — добавила она, гордо подняв подбородок. — А что касается тебя... Я понимаю, нашлось множество причин, от толпы настойчивых подружек до желания примириться со своей мамочкой, чтобы отбросить меня в сторону, как обжигающую пальцы картофелину...

— Ты говоришь ерунду, потому что не имеешь никакого представления о том, тем закончился тот вечер, — раздраженно перебил девушку Доминик. Он быстрым движением провел рукой по своим волосам. — Уже после того, как все гости уехали с вечеринки, у меня произошла ужасная ссора с мамой. И она во многом была права.

Доминик сделал паузу, посмотрел в окно, как будто пытаясь что-то вспомнить, а затем продолжил:

— Мы с тобой оба оказались слишком молоды для такой страстной любви, как наша. — Он посмотрел девушке прямо в лицо. — Но я ведь старше тебя на несколько лет, а в раннем возрасте это серьезная разница, и был просто обязан сдержаться и не портить тебе жизнь.

— Но...

— Ты еще училась в школе, — тяжело вздохнув, продолжил он, не дав ей ничего сказать в ответ. — Тебе тогда стукнуло лишь восемнадцать, ты была такая невинная и такая молодая. Слишком молодая.

За этими словами последовала долгая тишина.

— И поэтому ты решил обо мне забыть, не так ли? — прервала паузу Оливия.

— Ошибаешься. Во время ссоры с мамой я говорил о том, что мне необходимо встретиться с тобой и честно объяснить тебе причины, почему нам следует прекратить наши отношения до того времени, пока ты немного не повзрослеешь и не научишься лучше разбираться в жизни.

— Но ты этого не сделал, — с горечью ответила Оливия, стараясь не обращать внимания на его кажущиеся столь искренними интонации голоса. — Ты не сделал ни одной попытки увидеть меня.

— Да нет же, я постоянно звонил тебе, но вечно наталкивался на твою мачеху, — возразил Доминик. — А когда понял, что таким образом ничего не добьюсь, однажды отправился на машине к твоему дому, но меня опять-таки встретила Памела и, заявив безапелляционным тоном, что ты не желаешь меня больше видеть, захлопнула дверь перед самым моим носом.

— О господи! Очень похоже на Памелу, — вырвалось у девушки. — Она просто свихнулась после той вечеринки: заперла меня дома и никуда не выпускала, а потом, договорившись с моим отцом, с позором отправила в Италию. Замечательное отношение к ребенку, не правда ли?

— Да, странноватое, — кивнул Доминик.

— Кстати, а как насчет моих писем? — спросила Оливия. — я не осмеливалась звонить тебе в замок, зато писала множество писем, полных жалоб и просьб, одно глупее другого. Я даже написала тебе из Италии. А ты говоришь, что не получал от меня ни строчки.

— И это правда, — ответил он. — Ни одного письма.

Оливия поверила в его искренность.

— Значит, наши с тобой семьи договорились помешать нам вновь наладить контакт, — решила девушка.

— Похоже на то, — согласился Доминик. — Моя мама, очевидно, как мне ни жаль это признавать, просматривала мои письма и уничтожала все весточки от тебя. Нас обоих обманули, — он пожал плечами и невидящим взглядом уставился в окно. Потом внезапно повернулся к девушке и продолжил: — Но это было давным-давно. Думаю, нам не стоит ворошить столь грустные воспоминания.

— Ты прав, — сказала Оливия. — Совсем не обязательно. Ведь прошло десять лет.

— Сейчас у нас несколько другие проблемы, — вдруг напомнил Доминик. — Нам надо позавтракать, — добавил он, а затем быстрым движением взял ее руку и поднес к своим губам. Через мгновение он уже отпустил ее и спокойно встал на ноги. — Если ты хочешь надеть новую одежду, в шкафу есть джинсы и свитера моей сестры. Жду тебя внизу через несколько минут, — сказал он и быстро вышел из комнаты.

Оказывается, она столько лет ошибалась, полагая, что во всем случившемся виноват Доминик, с горечью подумала она. Хотя, впрочем, может, он намеренно притворяется невинным агнцем, чтобы было легче затащить ее к себе в постель. Как бы то ни было, девушка решила поскорее одеться и после долгих раздумий перед открытым гардеробом остановила свой выбор на синих джинсах и светло-голубой водолазке.

— Ты замечательно выглядишь, — заметил Доминик, когда она спустилась вниз. Сам он был одет в узкие черные джинсы и темно-синий свитер.