Шальная для Победителя - Хельга Дюран

оно и было, спорить не буду.

Разве мужик с мужиками объясняется, когда влюбился? Мужики о таком не треплются ни с одной живой душой. Вот и ехал я, распираемый от счастья, всё в себе держал, думал не довезу, лопну!

Пригласил я к козе всяких там модисток, объяснил, чего я от них хочу. Навезли Даше обувок, шмотья разного, белья. Приехали все вовремя. Я велел прислуге позвать в гостиную козу, а мне вискарика принести. Выгнал на улицу всю охрану, сел в кресло, расстегнул пиджак, ослабил галстук, ноги вытянул и приготовился к показу мод в Дашином исполнении. Сомневался я, что девчонка выберет себе то, что мне нужно, вот и решил поучаствовать. Без ложной скромности — вкус у меня отменный!

Коза пришла незамедлительно, боязливо кутаясь в свой махровый халат. С недоверием уставилась на меня, потом на девочек-консультантов.

— Ты меня звал?

— Да, милая! Вот эти дамы помогут тебе подобрать гардероб, а я буду в жюри сидеть. Договорились?

— Угу…

Мне принесли виски, и я уселся удобнее, предвкушая эстетическое удовольствие. Хлебал вискарь и ждал…

Ждал, ждал…

Из соседней комнаты, которую я выделил девочкам под примерочную, вместо Даши вышла консультант. Стоит и мнётся.

— Что?

— Вы простите, Виктор Андреевич, Даша ни в какую не хочет выходить в белье…

Да ёб твою мать! Всю малину мне запорола, сучка упёртая! Я поставил стакан на столик, нехотя поднялся из кресла, застегнул пиджак и пошёл к Даше.

Напялила коза на себя розовое бельё с какими-то стрёмными бабочками, стоит, жопой вертит у зеркала! На такой фигуре и дрянь, и рвань будут смотреться великолепно, только мне не надо тут горошков и ромашек! Пусть эти бабочки порхают по чьим-нибудь другим лобкам и сиськам.

— Выйди отсюда! — завизжала Даша, увидев моё отражение в зеркале.

Она схватила халат и, прикрыв себя спереди, повернулась ко мне. Ну, допустим, сиси-то она прикрыла, а вот жопушку её ненаглядную я прекрасно мог и дальше рассматривать в зеркале. Настоящая женщина!

— Я не буду перед тобой мандой сверкать! Даже не мечтай! — ощетинилась коза, норовя испортить мне настроение окончательно.

— Да, и хуй с тобой! — сдался я, потому что вечером козу сюрприз ждал похлеще. Успею насмотреться. А быть может, уже сегодня потрогаю! — Никаких, блять, бабочек и розовой блевоты! Только чёрное и красное бельё! Все слышали? — я обвёл взглядом комнату, оглядывая консультантов.

— Да, конечно, — отозвалось мне в ответ.

— Ух ты ж моя, скромница!

Не удержавшись, я шагнул к Даше и смачно шлёпнул по её жопе. Думал, в шары мне вцепится дикарка, но она только губёшки поджала и смиренно опустила глаза. Ещё раз шлёпнуть, что ли? Кхм, нет. Пожалуй, это перебор.

Пока шёл к двери, затылком чуял ненавидящий взгляд козы на себе. Мне было и весело, и грустно от нашей борьбы.

Я расстегнул пиджак и занял исходную позицию. Через минут пятнадцать Даша всё же вышла. Сначала демонстрировала мне всякие повседневные платюшки, джинсики, футболочки. Я говорил, годится или нет, и Даша молча уходила. Мне уже порядком наскучила эта карусель, аж в глазах зарябило. Я хотел сказать, что на сегодня хватит, и распустить этот "Модный приговор", но тут коза вышла в вечернем туалете.

Чёрное, как ночь, платье в пол, спереди целомудренно закрыто всё до подбородка, а спина голая. Девчонка была не на каблуках, не накрашена и не причёсана, но и так сразила меня наповал. На фоне её крутых бёдер, талия казалась просто осиной. Животик плоский, грудь высокая даже без поддержки белья!

Чёрный — определённо её цвет. Я не смог усидеть на месте. Поднялся на ноги и подошёл к девушке, чтобы рассмотреть детали. Особенно мне понравились её торчащие сосочки, выпиравшие из-под тонкой, переливающейся ткани. Я прекрасно помнил их форму и цвет, поэтому фантазия разыгралась, разгоняя адреналин по всему организму.

— Красиво, правда? — тихо сказала Даша, когда я встал за её спиной, проведя носом по её распущенным волосам.

— Очень. Ювелирки не хватает. На днях что-нибудь подберём, — выдохнул я в её затылок, чувствуя, что меня эта тряпка и запах её волос возбуждают похлеще голого тела.

Сейчас ширинку к хуям сорвёт!

— Ты купишь мне драгоценности? Правда? — удивлённо воскликнула Даша, поворачиваясь ко мне.

— Обещал же вчера, — напомнил я ей. Может, пьяная была, вот и забыла. — И шубу, — добавил я.

Коза положила руки мне на плечи и подняла личико, призывно заглядывая мне в глаза. Мои руки сами собой легли на её тонкую талию и прижали её животом к моему каменному стояку. Что это, если не приглашение к поцелую?

Я же говорил, что знаю к женщинам подход?

13. Даша

13. Даша

Надо было всё же побрить ноги! Я не думала, что покупка одежды будет таким образом происходить, что на меня чужие люди будут смотреть. Я думала, мы в интернете всё закажем. Я закажу. Сама.

Стыдобище!

На Витеньку мне похер. Он всё не насмотрится никак. Мне бы хватило пары спортивных костюмов и немного белья, но Виктор разошёлся не на шутку. Два грёбаных часа я что-то надевала, потом снимала, надевала, снимала. Я уже даже не запоминала, что он взял, что забраковал, но спортивного я себе всё же нахапала, без предварительного согласования с заказчиком. Тряпкой больше, тряпкой меньше… Да он и не заметит.

Мне за всю жизнь столько не сносить. Платья вообще были лишними. Я не собираюсь носить платья! Я в них похожа на шалашовку. Может, и дорогую, не спорю, но всё же шаляй-валяй, как ни крути!

Только одно платье мне понравилось — вечернее.

В таком хоть на бал иди, хоть в гроб ложись. Я вообще слабо представляла, куда я в нём пойду. Я же в плену? И в розыске. Но искушение примерить потрясную вещицу, было очень велико.

Я вспомнила свой выпускной бал, к которому готовилась почти полгода, выбирая платье, туфельки и сумку. У меня всё было продумано до мелочей — и макияж, и причёска, даже цвет лака на ногах. Только вот не попала я на него. Так обидно было…

То платье было белым, с розовым отливом. Куда мне теперь белое…

Здоровяк прав — чёрное и красное. Чёрный, как моя душа, и красный, как свежая кровь.

Сколько людей я убила, господи? Я и не считала. Запомнился только отчим и та блонди военкор. Остальные были как куклы, как картонки, на которых мы тренировались на базе. Я не воспринимала их, как людей, как тех, кто жил, любил, ненавидел, плакал, сражался