ИМ ХОчется этого всегда - Макс Нарышкин

И только в этот момент я почувствовал острую боль.

Через минуту мне станет куда больнее, но я еще не знал об этом…

— …Игорь, — тихо позвала Женя. — Простите, что снова прерываю вас. Но я только что посмотрела на часы и поняла, что через четверть часа за вами придут. Мне бы хотелось закончить этот день логично. А логичным будет ваш рассказ об одном человеке. Вы многократно назвали фамилию «Факин», но я до сих пор ничего конкретного о нем не услышала. Между тем для меня уже очевидно, что он играет не последнюю роль в этой истории. — Я как раз собирался это сделать. — Лисин улыбнулся, и Женя поняла, что он не обманывает ее, будучи застигнутым врасплох и уличенным в непоследовательности. — Самое время говорить об этом человеке как об отдельном герое.

Так все-таки, ху из мистер Факин?

Откуда он взялся?

Я не знаю откуда, но знаю как.

У него уже тогда с документами было не все в порядке, я так думаю, что их у него вообще не было, а если и были, то такие, что лучше бы уж их у него действительно не было. Он пришел, когда за окнами расплывался лужами апрель, а в распахнутые настежь окна кабинетов проникал, словно вор, сочный, пахнущий ландышами воздух. Но стоило только выйти из кабинета в коридор, как становилось ясно, что зима еще в силе — свет горел даже днем, и офис был по-прежнему пропитан скучным запахом дешевых духов девочек-побегушек из числа рядового персонала. Через неделю техперсонал перейдет с искусственной вентиляции на естественную, и ветер вышибет из коридора застоявшийся и порядком подкисший букет контрафактных «Инсоленс», «Кензо Амур» и прочего, что через десять минут после нанесения на кожу пахнет, как средство против гнуса. Офис посвежеет, и это будет первым признаком того, что пришла весна.

В глазах его царила бесшабашная уверенность, хорошо маскирующая легкое волнение, он держал, словно для подачи на подпись, какие-то бумаги. Факин стоял и мялся у двери, словно был целкой-практиканткой, принесшей миску щей привезенному из сумасшедшего дома для опытов и теперь привязанному на хлипкую цепь извращенцу. Между тем за президентом «Глобал» Лисиным фактов кровавых разборок не помнилось, в дугу гнул — было дело, но с чего бы это ему понадобилось рвать в клочья только что прибывшего для собеседования новичка, которого и не видел-то до этого ни разу?.. Я смотрел на этого паренька с затравленным взглядом и понимал, что он в этой компании — не жилец. И, словно доказывая, что мир наш противоречив и подчас не поддается логике, как-то сразу в меня заползла и неприязнь. Кто он, откуда, зачем здесь? А не для того ли прибыл, чтобы меня перевели из теплого офиса в тьмутаракань, освободив мое кресло под эту мнущуюся у дверей задницу? Неприязнь к этому человеку, еще не причинившему мне никакого вреда, забралась под кожу и начала властвовать.

Что он ублюдок, я не мог сказать, так как не знал его, но что он мне не понравился с первого взгляда, было бесспорно. Если бы кто заставил меня в тот момент написать его внутренний мир, то преобладающим мотивом в портрете было бы спокойствие. Так выглядит умеющий держать себя статист из числа публики, которого дрессировщик попросил подержать крокодиловы челюсти, пока вставляет в них голову. Ни разу не видящий по телевизору, как крокодил отрывает головы у буйволов, этот человек слепо следует указаниям, уверенный в том, что мир — это порядок, и что каждый отвечает за свое направление этого порядка, и что если дрессировщик просит подержать челюсти, то это не прикол, а человеческая просьба, не выполнить которую невозможно. Что же касается его мира внешнего, то рассматривать его следует отдельно от внутреннего, настолько разные были эти форматы. Ледяное спокойствие с тревожными мазками удачно дополняет портрет адвоката, одетого в дорогой костюм от Армани, банкира в паре от Бриони, но никак не тот гардероб, что предстал пред моими глазами в то утро разгулявшегося апреля. Джинсы с барахолки, джинсовая курточка, а под нею — майка, а еще ниже — плохо вытертые в холле туфли — вот то, в чем счел возможным явиться на собеседование в компанию «Глобал» молодой человек лет двадцати пяти на вид. О том, что он не пиццу принес, а явился для устройства на работу, мне шепнула выскочившая из приемной секретарь Римма Гольцова. Шепнула и проскользнула мимо, оставив после себя шлейф аромата настоящих, привезенных из Франции МЕХХ.

Вскоре он зашел и через двадцать минут вышел. А еще через час наша кадровичка Анна Моисеевна представила отделу продаж нового сотрудника. Так в «Глобал» появился новый сотрудник, и имя его — Роман Факин.

Ничего, сказал я себе, с такой фамилией здесь долго не живут. И потом размышлял над тем, чему радуюсь. Во-первых, он вступил в должность менеджера отдела продаж, а никак не в совет директоров, во-вторых, я бы мог и не принимать его на работу, поскольку «Глобал» — это моя компания, и никакой угрозы для меня этот невозмутимый молодой человек представлять не может. Мы, топ-менеджеры, склонны к аллегориям. Для нас, тридцатилетних, двадцатипятилетние — молодые люди, не иначе. И в этом кроется гораздо больший смысл, чем просто возраст. Но вот это-то в первую очередь и настораживало: молод, да резв…

Я не мог его не принять, и объясню почему. В рядовом сотруднике с улицы, в человечке в турецких джинсах «Райфл», я впервые увидел личность, которую мне тут же захотелось обломать. Не сыграв по-мелкому, не применив обычную схему постановки ретивых в стойло, а именно — побороться. И уже не так важно было, что он действительно умен, начитан и невозмутим и для компании очень значим.

Дело в другом. Я понял, что этот человек прибыл по мою душу . Наверное, раз или несколько в карьере каждого руководителя бьют часы, и судьба предлагает ему проверить, насколько к лучшему или худшему он изменился за последнее время. И тогда к нему приходит такой вот Факин. Непонятный засланный казачок из неразъясненного ведомства — я склонен думать, что скорее из небесной канцелярии. Из ее отдела по планированию на Земле практической конфликтологии. Приходит и предлагает свои услуги в качестве стафа, на самом же деле вызывая на драку. Это что-то вроде аттестационной комиссии на адекватность президента, проверка его профессионального мастерства. Кому-то наверху, очень наверху, показалось, что президент ослаб умом, и следует немедля выяснить, так ли это.

История эта случается с каждым владельцем бизнеса в тот момент, когда тот вступает в конечную стадию своего становления крупного руководителя. Именно в тот первый день своего последнего срока, когда он начинает входить в свою компанию через парадное крыльцо уставшим более, чем выходя из нее. История подстерегает его в тот момент, когда он устает уже не на работе, а дома, без нее. И тогда появляется мистер Факин. И сразу, почуяв, что к чему и каковы могут быть последствия оного, можно пойти только одной из двух дорог: отказать Факину, чтобы он направился исполнять свою миссию в другую компанию, или принять его, чтобы уничтожить. В первом случае нужно готовиться к тому, что повторный визит его случится в недалеком будущем, и теперь уже распознать в новобранце Факина будет втрое сложнее, а последствия его появления вдесятеро разрушительнее. Переломив же его о колено при первой встрече, вмяв и обезвредив, ты гарантируешь себе положительный отчет и спокойствие на долгие годы.