Шкатулка хитросплетений - Терри Брукс

— Ш-ш, ш-ш! Мать-Земля говорила нам о его важности — помнишь? Он глубоко вздохнул:

— Помню.

— Тогда смирись с тем, что наши потребности должны отступить перед потребностями ребенка, — прошептала она. — Пусть это больно, пусть непонятно, пусть нам хочется, чтобы все было по-другому. — Она помолчала. — Мне это нравится не больше, чем тебе. Ты мне веришь?

Он был застигнут врасплох. Ему и в голову не приходило, что она приняла такое решение под чьим-то давлением.

— Да, верю, — сказал он наконец.

— Если бы можно было, я взяла бы тебя с собой. Если бы можно было, я бы не расставалась с тобой ни на секунду. Но, увы, нельзя. Природа вещей не позволяет, чтобы мы всегда были вместе.

Она ждала, что Бен ответит. Он долгое время молча смотрел на нее, осмысливая ее слова. А потом сказал:

— Наверное, ты права.

— Все будет хорошо, — пообещала она ему. Ивица обняла его и прижала к себе. Он уткнулся лицом в ее зеленоватые волосы и почувствовал, что ему уже больно оттого, что она уходит. Страх черной тучей клубился в уголках его сердца. Он вновь осознал, насколько они разные — человек и сильфида — и сколького он еще о ней не знает.

— Все будет хорошо, — повторила она. Он не стал спорить, понимая, что это бесполезно.

Но он не мог не думать о том, что попытаться все же стоило.

Путешествие Ивицы из замка Чистейшего Серебра было относительно спокойным. Она ушла под покровом темноты, выскользнула из крепости, никем не увиденная и не услышанная. Ночная стража могла бы смутно ощутить ее присутствие, почти сразу же о нем забыв, но потомки эльфов сохранили прежние таланты, так что она могла исчезать так же бесследно, как исчезает тень в лучах солнца. Ивица спустилась по черной лестнице, прошла по пустынным коридорам замка, вдоль темных стен нескольких внутренних двориков и под центральной решеткой, которая в мирное время никогда не опускалась, чтобы запоздалые путники или просители всегда могли быть уверены в том, что получат радушное пристанище. Чтобы не пользоваться челноком-бегунком, она прошла по мосту, перекинутому через ров. Мост построил Бен, после того как монархия была восстановлена и к жилищу правителя страны снова начали прибывать путники. Она подождала, пока самую яркую луну закрыли облака.

Стражники отвернулись, обсуждая вопросы, совершенно не связанные с их обязанностями, — ив мгновение ока она исчезла.

Уходя, Ивица не стала будить Бена. Она постояла в темноте, наблюдая, как он спит, думая о том, как сильно его любит. Ей не хотелось, чтобы между ними опять звучали резкие слова. Лучше ей уйти прямо сейчас. Он любит ее, но он — продукт мира, который не признает существования волшебных существ, и сам все еще только учится в них верить. Вот почему она не рассказала ему всего. Она не могла этого сделать.

Ивица шла весь остаток ночи и в течение следующего дня, выбирая безлюдные тропы. Она не торопилась, не ускоряла шага и оставалась невидимой. Она проходила мимо работающих на полях фермеров, которые пахали, готовясь ко второму севу, и снимали первый урожай. Она наблюдала за коробейниками и торговцами, сновавшими между поселениями на юге и востоке. Ей попадались путники из страны потомков эльфов и с западных гор, где обитали охотники и звероловы. В заваленных узлами фургонах переезжали на новое место жительства целые семьи. Везде кипела жизнь: суета и труды теплого времени года, когда осуществляются планы, задуманные во время холодов. Это вызывало у нее улыбку. Она следовала по холмистой местности — маленькое движение в громадном океане зелени, волнами уходящем за горизонт. Летние бризы, прилетавшие с запада, колыхали это море. Пищу и питье ей дарили Лазурные Друзья — самый богатый источник провизии в Заземелье. Когда ее могли слышать только птицы и мелкое зверье, она начинала негромко напевать.

А еще она размышляла, пытаясь понять, разумно ли поступила: она знала, как изумится ее исчезновению Бен, как он будет тревожиться. Но ее поступок был вызван жизненной необходимостью, усомниться в этом грешно. Она должна родить ребенка так, как диктует ей природа. Законы рождения были установлены много поколений назад, когда людей еще вообще не существовало. Рождение эльфов было сложным, намного более сложным, чем человеческое, и в каждом случае зависело от физических характеристик участвовавших в нем созданий. Оно было каждый раз разным, определяясь генетикой родителей. Она могла бы обсудить этот вопрос с Беном раньше, когда рождение ребенка еще было в туманном будущем, когда у него было бы время привыкнуть к этой мысли. Но она этого не сделала, а теперь времени уже не оставалось. Она знала Бена достаточно хорошо, чтобы предвидеть, что его реакция вполне могла бы оказаться весьма отрицательной. Став королем Заземелья, он все равно во многом остался человеком своего мира и с трудом смирялся с тем, что считал странным и необычным. Ему было особенно трудно, когда дело касалось ее, потому что он любил ее, был ей предан и хотел бы свыкнуться с ее происхождением и ее сутью. Она это знала и старалась помогать ему в тех превращениях, которые все еще шли в нем.

Принять окончательное решение в данном случае ее заставил сон Матери-Земли. Скорее это был даже не сон, а видение, и даже не столько видение, сколько ощущение бытия. Так разговаривали друг с другом эльфы, часто являясь во сне, чтобы посоветовать или предостеречь, рассказывая об отдаленных странах, перелетая на быстрых ветрах, чтобы попасть к своему слушателю, становясь шепотом в тишине, мерцанием в темноте. Ивица иногда так разговаривала с матерью: ее мать была лесной нимфой, такой своевольной, что ничто не могло ее коснуться, если она этого не хотела. Такое существо не могли выследить даже потомки эльфов. Ивица ушла от своей прежней жизни, построив с Беном новую, но время от времени старая жизнь ее немного задевала. Появление Матери-Земли было самым недавним тому подтверждением.

Мать-Земля была самой сильной стихией в Заземелье, существом, полным волшебства. Она была такой же древней, как сама земля, и воплощала в себе ее дух. Некоторые считали, что она была создательницей страны, но, по мнению Ивицы, у нее были слишком твердые устои и слишком много работы, чтобы она была способна на нечто столь возвышенное. Тем не менее к этому существу следовало прислушиваться. Бен с Ивицей вместе были у нее во время поисков черного единорога, и тогда она сказала им, что они ей важны и что у них будет дитя, которое окажется необыкновенным. Ни тогда, ни потом она не давала никаких объяснений этому, и постепенно оба перестали об этом думать. Все это время Ивица ничего не слышала от Матери-Земли.

Но теперь ее неожиданно и резко вырывали из снов. Мать-Земля являлась ей дважды и звала в Озерный край, страну потомков эльфов, где эта стихия появлялась чаще всего. Призыв был настоятельным и категорическим, и Ивица решилась уйти от Бена, не пытаясь объясниться. Не столько слова Матери-Земли, сколько ее тон заставили сильфиду отбросить сомнения и немедленно начать действовать.

Ночью она устроилась на берегу Иррилина, неподалеку от бухты в скалах, где впервые встретила Бена и, как это свойственно эльфам, сразу же поняла, что он предназначен ей, а она — ему. Она поела, несмотря на отсутствие аппетита, поскольку ребенку нужны были ее силы. Скинув одежду, она вступила в воды Иррилина. Озеро было теплым и нежным, оно приняло ее в свои объятия. Она плыла в ночной тишине. Небо над головой было ясным: его наполнял свет разноцветных лун и серебряных звезд. Она позволила воспоминаниям о Бене захватить ее целиком. Она все еще могла живо ощутить тот прилив радости, который вызвало в ней его появление. Она по-прежнему чувствовала уверенность в своей любви. Они были избраны друг для друга и до самой смерти будут рядом. Она увидела какую-то часть их будущего (благословение или проклятие потомков эльфов) и поняла, что их жизни безвозвратно изменились.